— Главное, чтобы он не зарывался, — вставил отец, на что Роман покачал головой, а затем спохватился. Отец всё равно этого не увидит.
— Поверь мне, он куда умнее, чем тебе могло бы показаться. Иногда я даже сомневаюсь в том, ему всего двадцать.
— Ладно, сейчас это не важно. Ты направил Анастасию в его отдел.
— Да, и…
— Я не собираюсь с тобой спорить, Рома, — перебил его отец. — Либо они найдут общий язык и сойдутся, либо… ты и сам понимаешь.
— Так почему ты сразу просто не сказал Насте, что уже выбрал для неё жениха⁈ — вскинулся Роман.
— Как будто ты не знаешь её реакцию, сделай я это.
— Твоя правда. Тогда бы всё вышло ещё хуже, наверное.
— Так что пусть хотя бы притрутся друг к другу…
— Да уж скорее они друг друга в пыль перетрут…
— Не перебивай меня! — гавкнул отец. — Пусть работают вместе. Она сама мне заявляла, что хочет работать в нашей фирме. Вот пусть и работает.
— Уверен, что она имела в виду именно это?
— Уверен в том, что её мнение меня мало интересует, — не терпящим возражений тоном закончил Павел Лазарев. — Приглядывай за ними. В любом случае, даже если не срастётся, это будет хороший способ сбить с Анастасии немного спеси.
Этого бы не пришлось делать, если бы ты её так не разбаловал, подумал Роман, но вслух, разумеется, говорить этого не стал. По сравнению со своими тремя старшими братьями, Настя всегда получала то, что хочет. И под словом «всегда», нужно было понимать «сию секунду». Едва только дочь высказывала пожелание, как оно выполнялось в считанные мгновения. Слишком уж его отец любил свою младшенькую. Настолько, что в какой-то момент просто не заметил, что бесконечная забота и любовь в купе со вседозволенностью и удовлетворением любых её капризов вырастили из милой и доброй девчушки горделивую и самовлюблённую стерву.
— Что с тобой? — первым же делом спросила Марина, едва я только зашёл в отдел и закрыл за собой дверь.
— Ничего.
— Я же вижу.
— Всё в порядке.
— Саша!
— Сама завтра узнаешь, — решил я не портить себе хоть какое-то веселье.
Бросил сумку на стол и рухнул в кресло.
Ну почему? Почему я должен буду барахтаться в этом дерьме? На кой-чёрт этой стерве практика! Да ещё и в этом отделе⁈ Может это карма? Но чем, мать вашу, я так прогневал судьбу, что она решила пихнуть мне в отдел эту злобную суку⁈
И ведь мало мне этого, Лазарев ещё и сверху соли насыпал. Её посадят сюда помощником. То есть, эта грёбаная снобка ещё и окажется в подчинении у Марины!
Как я уже сказал, хоть какое-то веселье. Лазареву я сказал сразу. Расшаркиваться перед ней я не стану. Пусть хоть увольняет, хоть на дуэль вызывает за поруганную честь сестры. Плевать. К моему удивлению, тот заявил, что я могу делать, что хочу. Главное совсем уж черту не переходить…
Стоп! Меня вдруг осенило. А, что если он знал о той реакции, что будет и специально построил эту встречу таким образом… да нет. Бред какой-то…
— Саша!
— А, что?
— Что-что! Я тебя уже трижды позвала, — возмутилась Марина. — Ты узнал хоть что-то?
— Прости, задумался, — вздохнул я. — Да. Я поговорил с Молотовым…
— Погоди-погоди, — затараторила она. — С тем…
— Да, Марина. С тем самым.
— И он нам поможет⁈ — воскликнула она, а её лицо чуть ли не засветилось от радости.
— Ты пыл то поубавь, — немного осадил я её. — Никто нам тут помогать не будет. Работаем сами. Но, он дал мне номер человека, который может помочь в поисках Леонида.
— И?
— Да без понятия, — пожал я плечами. — Он никаких гарантий не давал. Сказал, что если тот жив, то найдет его в течении нескольких дней. Может быть. А может быть и нет. Тут нам остаётся только ждать, но я сразу скажу, что шансы на это невелики. Так что будем работать, рассчитывая на то, что парня не найдут.
Марина задумалась.
— Перекрёстный допрос полицейских, которые задержали Яну, — уверенно заявила она.
— Хорошая мысль, — не стал я ей перечить. Мысль и правда отличная. — Но, ты уверена, что сможешь вытянуть перекрёстный допрос с таким противником, как Стрельцов?
— А у нас есть выбор? — зло бросила она мне. — Мы можем вызвать других свидетелей. Людей хорошо знакомых с Яной. Убедить присяжных в том, что она невиновна! Надавим на эмоции…
— Дурная затея, — прервал я её размышления, но Марина сдаваться не собиралась.
— Почему?
— Потому, что, как только ты начнешь давить на жалость, люди моментально почувствую, что их пытаются обмануть, — сказал я. — По крайней мере те, у кого есть хотя бы зачатки критического мышления. А я что-то совсем не верю в то, что на этом деле на скамье присяжных будут сплошь идиоты.