Она соскочила с места. Ну конечно! С минуты на минуту должен появиться Аркадий. Как она встретит его? Разумеется, никаких упреков, резких слов. Это не ее стиль. Муж попал в переплет, и, естественно, понадобится время для того, чтобы разрешить недоразумение. В том, что супруг невиновен, Виктория не сомневалась. Главное, чтобы дурные вести не проникли в прессу. Запятнать репутацию легко, вот только отмываться потом придется всю жизнь. «Дыма без огня не бывает, – говорят обыватели и качают головой. – Разве так бывает, чтобы невиновного человека обвинили в преступлении?» Судя по истории, подобное случалось. Вспомнить хотя бы репрессии прошлых лет, о которых вели речь студенты на последнем заседании научного кружка.
Но то были дела «врагов народа», которых обвиняли в чем угодно, но не в изнасиловании женщин. А тут… Срам-то какой! Грешно сказать, но Виктория предпочла бы, чтобы ошибка следствия была не такой… обидной. Ну, есть же в Уголовном кодексе приличные статьи! Откровенно говоря, по сравнению с изнасилованием ей все статьи казались теперь приличными.
Был у них в университете случай, когда преподавателя обвинили во взятке – тот принял от студента небольшую сумму за сданный экзамен при полном отсутствии знания предмета. Тогда происшествие казалось ей концом света и позором несмываемым. А теперь? Почти что ерунда! Во всяком случае, там можно активно защищаться, требовать реабилитации в прессе. О таком же паскудстве, как изнасилование, лучше говорить шепотом, на кухне…
Виктория подошла к большому зеркалу в золоченой раме и внимательно оглядела себя. Смотрится неплохо. Вот только глаза горят лихорадочным огнем, но это можно объяснить радостным возбуждением от возвращения супруга домой. Ей не хотелось, чтобы Аркадий увидел ее нервной, встревоженной. Еще решит, что она поверила во всю ту чепуху, в которой его обвиняют. Итак, спокойствие, только спокойствие…
Телефон взорвался трелью, и Виктория подбежала к нему, чувствуя, что дрожь помимо воли все-таки охватывает ее. Наверняка это Аркадий. Вот только почему он звонит, когда его так ждут дома? Быть может, он хочет узнать, что стоит купить в магазине к ужину? Так бывает…
– Алло?!
– Боже, что ты так кричишь? – Голос матери звучал укоризненно. – Надеюсь, у тебя все нормально?
– Я не подумала, что это ты, мама, – произнесла Виктория.
– Интересно, чей же звонок может тебя так завести? – усмехнулась пожилая женщина. – Я так понимаю, вся семья в сборе и рассматривает фотографии из Праги.
– Что-то около того, – соврала Соболева.
– Чудесно. Как Аркадий?
– А почему ты спрашиваешь, мама? – Виктория постаралась скрыть беспокойство. – Что может случиться с Аркадием?
– Дети сказали, что он уехал на какую-то конференцию. Большего я от них добиться не смогла. Куда его унесло на сей раз?
Какая мука, когда твои родители – профессора! Виктория наговорила бы сейчас семь верст до небес, да вот только ее мама раскусит обман в два счета.
– Он в Казани, – все же решилась Виктория.
– О, как я люблю Казань! – восторженно ответила трубка. – А где он там остановился?
– Наверняка в гостинице.
– В какой?
– Понятия не имею.
– Непростительное легкомыслие. Возьми бумагу и запиши телефон профессора Рахмангулова. Он – наш замечательный друг. В прошлый раз мы принимали его с женой у нас дома. Думаю, он будет рад встретиться с Аркадием.
– Но, мама, Аркадий не любит навязываться. Он чувствует себя комфортнее в гостинице, – взмолилась Виктория.
– Не говори чепухи! Кому, ради всего святого, нравится жить в гостинице? Кроме того, жена Рахмангулова делает отличные беляши.
– Аркадий заботится о фигуре!
– А я забочусь о его желудке. Бери, говорю, бумагу и пиши.
Виктория поняла, что переупрямить мать ей все-таки не удастся. Ладно, она скажет, что не смогла до мужа дозвониться. Или у Рахмангуловых был занят номер. А потом Аркадий вернется. Ей нужно только выиграть время…
Когда на следующее утро первые солнечные лучи позолотили корешки книг в кабинете, Виктория открыла глаза. Она по-прежнему находилась здесь, а не в своей супружеской спальне. Аркадий не пришел, и новый шелковый халат, который она специально надела ради их встречи, смялся. Тело затекло от нескольких часов, проведенных на неудобной кожаной кушетке, и Виктория чувствовала себя так, словно ее переехал трактор.