Но свекровь, перевернув газетный лист, издала протяжный стон:
– О-о… Какой красавчик! Лиза, так ты защищаешь его?
Дубровская вздохнула. Журналисты не пожалели газетных полос для освещения процесса. На следующей странице были опубликованы снимки супругов Серебровых, причем один из них запечатлел Дмитрия в момент награждения его кубком за победу в соревнованиях по бодибилдингу. Совершенное тело, по которому можно было изучать человеческую анатомию, и красивая улыбка киногероя. Из одежды – только трусы, крохотный кусок ткани, подчеркивающий все, что нужно подчеркнуть.
– М-да, Ингу можно понять, – проговорила мадам Мерцалова, жадно рассматривая изображение. – А что, он и в жизни такой?
Лиза усмехнулась:
– Примерно такой. Правда, следственный изолятор – все же не курорт, Серебров немного осунулся, но, впрочем, это его не портит. Теперь его лицо даже кажется одухотворенным.
– Вот как? – ехидно улыбнулась свекровь. – Теперь я понимаю, почему ты отвергла предложение Вощинского. Безусловно, молодой Аполлон даст сто очков вперед нашему старому другу.
– Павел Алексеевич вовсе не стар. Ему едва минуло пятьдесят, – заметил Андрей, рассматривая снимок Аполлона. – Кстати, я звонил ему вчера, хотел справиться о том, как прошел первый судебный день. Он был неразговорчив. Что бы с ним могло такое произойти, Лиза?
Дубровская, вспомнив о допросе с пристрастием, который она устроила Вощинскому, предпочла подробности оставить при себе, ответив невинно:
– Понятия не имею. Должно быть, он просто переволновался. Так бывает.
– Бывает, – согласился Андрей.
– А бывает, что адвокат влюбляется в своего клиента? – задала вопрос Ольга Сергеевна. – С ума сойти! Я-то думала, что все зэки волосатые и злобные, с квадратными подбородками и татуировками на груди. Как бы тебя не зацепило, а, Лиза?
– Это исключено! – отрезала Дубровская, вставая со своего места. Ватрушка так и осталась недоеденной…
Глава 10
Мария, горничная Серебровых, была напугана официальностью обстановки во Дворце правосудия и мечтала побыстрее убраться отсюда к своим швабрам и кастрюлям. Судейская мантия, прокурорские погоны и униформа приставов красноречиво свидетельствовали о том, что все здесь происходящее является суровой действительностью и, если относиться к ней легкомысленно, можно запросто оказаться там, где находится сейчас ее молодой хозяин.
– Вы были свидетельницей ссор между супругами? – спросила ее прокурор.
Марии очень хотелось угадать правильный ответ, чтобы случайно не разозлить даму с таким суровым выражением красивого лица. Что сказать? «Была» или «не была»? Она вспомнила, как когда-то, еще при поступлении на работу в дом Серебровых Константин ее инструктировал: «Запомни, если хочешь задержаться здесь надолго: все происходящее между хозяевами тебя касаться не должно. Видишь, что назревает у них ссора, выйди потихонечку да и топай прямиком в бытовку, сиди там, пока буря не уляжется. Не сплетничай, не подглядывай, не лезь с выражением сочувствия. Не то вышибут в два счета. Поэтому не будь дурой!»
Мария с облегчением выдохнула:
– Никак нет. Никаких ссор не видела. Не имею привычки подглядывать за хозяевами. Их дело. Сами разберутся.
Прокурор взглянула на свидетельницу исподлобья:
– Пару минут назад вы давали подписку о том, что будете говорить только правду. Между прочим, вас предупредили об уголовной ответственности за дачу ложных показаний.
Мария с ужасом поняла, что верный ответ не угадала.
– Вас допрашивал следователь?
– Да, – тихонько проговорила она.
– Вы ему говорили правду?
– Конечно, как же еще.
– Тогда потрудитесь припомнить ваши показания, – сердито посоветовала прокурор. – Вы что-то говорили о телефонном разговоре между Ингой Серебровой и ее мужем, когда речь шла о разводе. Вспомнили?
– Да-да, – поспешно ответила Мария. Ей было уже все равно, что скажет управляющий по поводу ее излишней осведомленности о делах Серебровых. Наплевать на репутацию. Лишь бы выбраться отсюда побыстрее, а там уж как карта ляжет.
– Я принесла Инге Петровне кофе в кабинет, – начала вспоминать девушка. – Увидев, что хозяйка не в духе да еще и разговаривает по телефону, я собралась уйти, но она дала мне знак остаться.
– С кем же говорила Сереброва?
– Со своим мужем. Я слышала, как она называла его Дмитрием. Инга Петровна сообщила ему, что уже связалась со своим адвокатом по поводу развода. «Мне надоела такая жизнь, – заявила она. – Я скоро выставлю тебя из дома. Можешь заранее узнать о вакансии в своем спортивном клубе. Может быть, они согласятся принять тебя обратно».
– Интересно, а где тогда был сам Серебров?
– Вот уж не знаю. Может, делал массаж или проходил процедуры в салоне красоты. Больше-то он ничем и не занимался!
– Вернемся к телефонному разговору. Что же Серебров?
– Как я поняла, он был очень недоволен, затягивал разговор. Инга была готова положить трубку, а он настаивал на продолжении. Даже угрожал ей.
– Вот как? Угрожал?
– Да. Инга Петровна так и говорила: «Не угрожай мне, я уже все для себя решила. Я не собираюсь ждать, пока ты утопишь меня в моей же собственной ванне».
– Неужели у вашей хозяйки были основания опасаться того, что ее супруг может пойти на крайние меры?
– Значит, были. Поговаривали о том, что однажды он едва не утопил ее, катая на водном мотоцикле.
– Это был несчастный случай?
– Вот уж трудно сказать! Но у хозяйки, видимо, было другое мнение. Она пережила сильнейший стресс и после того случая стала закрываться в ванной, когда у нее возникало желание понежиться в теплой водичке. А был еще случай с Прутиком…
– Кто такой Прутик?
– Любимый пес хозяйки, пудель Прутик. Говорят, собаки очень хорошо чувствуют людей. Так вот Прутик сразу же невзлюбил Дмитрия. И чувство у них было взаимным. Пес звонко облаивал молодого хозяина, не пускал его в спальню, а тот, хотя при жене был вынужден сдерживать свои эмоции, отыгрывался на пуделе по полной программе. Однажды я видела, как он пнул собачонку так, что та с визгом отлетела в сторону.
– Прутик жив сейчас?
Горничная горько вздохнула:
– Если бы! Спустя год после того, как Дмитрий обосновался в доме, Прутик исчез. Инга Петровна была очень расстроена. Вместе с мужем они каждый вечер объезжали район, дали объявления в газеты. Но без толку, Прутик исчез. А следующей весной садовник, перекапывая участок за беседкой, наткнулся на труп собаки. Конечно, прошло время. Тело разложилось, но неплохо сохранился ошейник с гравировкой на пластине.
– И какое отношение происшествие имело к Дмитрию Сереброву?
– Как оказалось, самое прямое. Именно у него был мотив избавиться от собаки. Вся прислуга просто обожала пса. А еще дворник вспомнил, что в один осенний вечер видел Дмитрия с лопатой в руках. И был безмерно удивлен, потому что хозяин утруждал себя разве что подъемом гантелей. Тогда Дмитрий наплел садовнику, будто копал червей для рыбалки.
– А он что, увлекался рыбной ловлей?
– Да нет, у него даже удочек не было! Конечно, тогда дворник ничего никому не сказал и молчал до того времени, пока не нашли труп Прутика.
– Как хозяйка отнеслась к инциденту?
– Ох, да что тут и говорить! Инга Петровна была женщина суровая, быстрая на принятие решений. Она провела целое следствие, но Дмитрию удалось отвертеться.
– Как же?
– Он сказал, что обнаружил Прутика мертвым и, зная о том, как расстроится жена, решил скрыть правду. Чепуха, конечно. Но не пойман – не вор. Дело так и оставили, но мне кажется, хозяйка стала относиться к мужу настороженно. Да и понятно – кому хочется держать в своем доме убийцу…
– Мария, – начала свой допрос Дубровская. – Вы обещали говорить суду правду, только почему-то относитесь к своим словам легкомысленно.