– Я не могу…
Никогда не слышала до того дрожащий тон в его голосе, такой болезненный, словно Лео рассыпается на части, и мне становится еще больнее.
– Я должна учиться на ошибках моей семьи.
Самое страшное, что я могу сделать, – это повторить судьбу моей матери, и с каждым днем я ближе и ближе к этому, с каждым часом, с каждым прикосновением – я влюбляюсь в Лео. Так сильно, что скоро разучусь без него дышать. И будет поздно. Любовь опасна. Еще немного, и я забуду обо всем, буду жить только ради него. Но этого я не говорю.
А Лео и вовсе ничего не отвечает. Он склоняется, долго целует меня в щеку, молча встает и выходит из комнаты, тихо закрывая за собой дверь.
Глава 33
В детстве нам буквально диктуют, что мы должны чувствовать, как думать и о чем, нам твердят: вырастешь – поймешь.
И вот ты взрослеешь. Вопросов, на которые нет ответа, становится только больше, а главное, что рушится на голову: взрослые сами ни хрена не знают о жизни и боятся ее сильнее, чем дети, ведь в любой момент жизнь может пойти к чертовой матери…
У кого-то вроде меня это и вовсе стабильное состояние – падать в пропасть. Разбиться о камни мне не давали мечты, однако теперь и они меня не держат.
Мой погибший отец был известным вором в законе.
Твою мать, я нашла миллион статей о нем в интернете!
С глаз будто содрали пластырь, и я прозрела, увидела себя в зеркало, а точнее, увидела карикатуру, как на меня будут смотреть, когда я захочу устроиться на работу. Все ворота, в которые я собиралась стучать после окончания университета, не просто закрыты… они забетонированы и укомплектованы снайперскими винтовками. Не подпустят и на шаг!
Стать судьей было моей мечтой.
Может, в этом городе исполнить мечту и не суждено, но я бы уехала куда-нибудь в Сибирь, туда, где не такая высокая конкуренция… в общем, я планировала свою жизнь с детства. Я не могла представить себя где-то в ином месте. Я знала, что буду работать в суде или в правоохранительных органах.
Я была одержима этой целью!
В жажде не думать о том, что случилось с моей семьей, я заразила себя этой одержимостью намеренно. Это то, ради чего я готова была просыпаться. То, ради чего стоило жить.
Однако судьба – злая штука…
И я вновь на задворках, потерянная и разбитая.
В таких ситуациях звонят родителям за советом, а у меня родителей нет. Бабушке позвонить не могу. Я не готова сообщить ей, что узнала правду, которую она пыталась от меня скрыть. Да и что она посоветует? Она даже не ведает, что из-за родословной мне будет тяжело найти работу. Она хотела как лучше.
А больше у меня никого нет.
На звонки Виктора я не отвечаю. Одно дело, когда тебе солгали один раз, но если обманывают день за днем, это бьет с силой падающей на тебя многоэтажки.
Венера со мной не разговаривает.
Лео исчез.
Когда он ушел, я заперла дверь, выключила телефон и три дня никуда не выходила. Сидела в мертвой тишине. Смотрела в стену. Я искала в интернете упоминания Лисовского, судебные дела по нему и поражалась, какая я идиотка. Столько лет все было под носом! А я не удосужилась поинтересоваться, кем были мои родители, даже имена их вслух не произносила. Это, наверное, самое ужасное – то огромное количество кричащих вещей, которые я не замечала.
Хотя…
Нет. Есть еще кое-что.
Любовь.
Кем бы ни был мой отец, а я смотрю на его фотографии и понимаю, что не злюсь, не презираю его. Возможно, так заложено природой? Безусловная любовь к родителям. Даже к такому мерзавцу.
А самое поразительное – это мысли, на которых я себя ловлю: убеждаю себя, что отец не виноват, что у него были причины таким быть, как и у Шакала; и глупости эти в голове не замолкают, они растут и множатся, словно сорняки. И ты уже не винишь отца. Но тебе все еще больно.
Будущего нет. И становится невыносимо, что в груди бьется сердце, а кожа обтягивает ребра…
Я сижу в аудитории, сжимая кулаки до такой степени, что ногти разрезают ладони.
А вокруг все как обычно.
Цимерман принимает экзамен по уголовному праву. У меня зачет автоматом. Я сижу одна на первой парте, пока студенты по очереди подходят к профессору, тянут билет и отвечают (вернее, мычат и мямлят).
Погода никакая. Снег почти растаял, оставил за собой океаны грязи, но ребята не теряют надежды и из углов выковыривают клочки зимы. Под окнами визг и топот: кто-то несется в университет, а его забивают грязными снежками.
Небо цвета размякшей газеты.
И мерзкая влажность.
Идеальный день для депрессии.
Длинноволосый парень по кличке Гамлет получает тройку, радуется и бежит на место, спотыкаясь на ступеньках к верхнему ряду. Следующим идет Дремотный. Я оборачиваюсь на него и цепляю взглядом Венеру. Дремотный сидит с ней. Подруга растерянно отводит глаза, шуршит листами пустой тетрадки. Учитывая, что Цимерман проверяет конспекты, ей экзамен не сдать, но она, видимо, надеется на чудо.