– Габриэль Краус, – представляется грузный широкоплечий мужчина.
Он впереди на пассажирском сиденье. За рулем личный водитель: милый седой дядька в клетчатом пиджаке.
Отец Макса, напротив, без единой серебристой волосинки. Он в шикарной форме для своих лет. У него квадратная мощная челюсть, черные волосы, узкие губы и шоколадные добрые глаза. Совсем как у Макса. Это вводит в ступор. Таких глаз просто не бывает у аморальных людей!
В моих руках вибрирует телефон. Я читаю сообщение… от Макса?
«Я не сказал отцу, что мы расстались, извини».
Поднимаю на бывшего гневный взгляд. Он одними губами умоляет подыграть, присылает второе сообщение:
«Прошу тебя, если отец узнает, что я тебя обидел, он меня живьем сожрет. Ты ему очень нравишься».
Я вздыхаю, убираю телефон в карман. И как-то жгуче осознаю, что нахожусь в замкнутом пространстве с человеком, которого Лео должен убить и который, оказывается, мне симпатизирует.
Пальцы Макса терзают друг друга, губы поджаты, как будто я уже разразилась протестующими воплями и вот-вот взвизгну: «Ваш сын насильник!»
– Погода нынче хмурая, – любезничаю я. – Лучше бы и дальше лежал снег, хоть грязи бы не было. Да, Макс?
Бывший сияет улыбкой. С трудом сдерживаю желание треснуть его по лбу.
– Скорей бы лето! – подключается водитель. – Мои четыре дочки обожают аквапарки, за уши не вытащишь, честное слово. Они у меня еще маленькие. Старшенькой четырнадцать. Вы скажете: ну куда вам, Григорий Владимирович, вам же за пятьдесят, а вы дочурок налепили. Но дети – это же так прекрасно, такая радость! Ах, как жаль, что у вас нет дочек, Габриэль. Они такие чудные, когда маленькие!
– Что вы, – улыбается Габриэль. – Я бы их из дома не выпускал. Время опасное. Какому парню сейчас доверишь свою дочь? Одни придурки.
Габриэль мимолетно смотрит на сына через зеркало заднего вида с ужасной усталостью в глазах. Я осознаю, что у них очень натянутые отношения. Макс всегда говорил об отце с восхищением и любовью. Я не предполагала, что ему могут не отвечать взаимностью, но отец с ним холоден.
Дождь стучит в окна. Капли сползают по стеклам. Я ежусь. Макс предлагает мне свою куртку поверх пальто.
– Сам застудишься.
– Я? – Макс издает смешок. – Тренер говорит, что у меня огненная кровь, хоть спи на морозе. Кстати, придешь на соревнования посмотреть? Я не так давно занимаюсь боксом, но тренер хвалит. Знаешь, я когда появился, то начал сразу первые места в крае приносить, а то ведь никогда не брали золото и…
– Только неудачник кричит о своих достижениях, Макс, – шелестит Габриэль, листая документы.
Макс моргает, осмысливая слова отца, и криво улыбается. Мне его как-то жаль. Самое смешное: он не передо мной хвалится, а перед отцом. Я смотрю, как он прячет ладони в карманы, и понимаю, что совсем его не знаю. Совершенно. И все-таки Макс на меня напал.
Порой я жалею, что во мне так много сострадания. Слишком остро чувствую чужую боль. Это делает меня уязвимой…
А еще иногда кажется, что в некоторых людях живут демоны. В какой-то момент они овладевают телом хозяина и заставляют его совершать безумные поступки вроде убийств и насилия. Но в демонов я все же не верю, а списать все на темные силы – удобное оправдание для людей, не желающих брать ответственность за свою тьму.
В автомобиле тишина.
Мы выезжаем на набережную и едем к мосту через реку, которая впадает в море. Дождь закончился. Тучи рассасываются, открывая звездный небосвод.
– Эмилия, а как ваша бабушка поживает, как ее здоровье? Макс говорил, что вы с ней живете, – мягко интересуется Габриэль.
Мелькает железная арка моста.
За оградой блестит река.
Я смущенно тру колено, подбираю слова, но как только открываю рот, раздается треск стекла.
Мы с Максом вскрикиваем.
Габриэль хватает за плечо Григория, которого косит в сторону от руля. Я не сразу понимаю, что правое окно, где сидит Габриэль, разбито, а он сам что-то бесконечно повторяет водителю, старается сдвинуть его с места…
Стрелка спидометра упорно наклоняется вправо.
– Макс, помоги! – орет Габриэль.
Я вижу кровь на клетчатом пиджаке Григория.
И тогда до меня доходит…
В него прилетела пуля.
От выстрела до моего осознания происходящего тикают жалкие секунды, я чувствую удар и грохот, меня встряхивает так, что лязгают зубы. Все расплывается. Я ударяюсь макушкой о потолок. Макс вцепляется в меня обеими руками. Пейзаж за окном кувыркается, скользит, и на мгновение я вижу приближение воды. Слышу голоса мужчин.
Снова удар.