Накрывая голову курткой, слышу хлопок: кто-то закрыл дверь в аудиторию. Сначала я надеюсь, что меня здесь не заперли, а потом стискиваю зубы и едва не разрезаю ногтями парту.
Этот кто-то шагает ко мне… стягивает с моей макушки куртку… так, ага… он прямо у меня за спиной…
Я выпрямляюсь. Утыкаюсь в гостя затылком, мать вашу! Стоит он вплотную. Едва успеваю сообразить, что происходит, как тень садится рядом, и я уже готова завизжать, поверив в любые истории о призраках, но это – к сожалению – представитель мира живых.
На миг замечаю блеск в глазах человека, слишком огромных, бездонных, утягивающих в сумрачную чащу леса, которой он даже пахнет. И без зрения я понимаю, кто передо мной. Этот древесный запах духов, горького шоколада и кофе я ни с чем и никогда не перепутаю.
– Прогуливаешь, Хромик? – шепчет гость на ухо и запускает руку в мои волосы.
Глава 21
В темноте Лео выглядит как демонический зверь, сверкающий голодными глазами; зверь, который вырвал из стены многотонную цепь, что сдерживала его веками в глубинах преисподней, и поспешил за жертвой; зверь, загоняющий добычу в угол. Я еще не видела его таким. Он мог быть саркастичным, раздраженным, но не опасным, грубым и агрессивным.
Лео хватает меня, когда вскакиваю. Тянет обратно, сажает между своих ног, прижимает спиной к себе и зажимает мне рот. Я улавливаю аромат его древесного парфюма. Знаю, не оборачиваясь, как он смотрит на меня, ощущаю его каждой клеткой тела и лишаюсь разума.
– Ты же не собираешься визжать? – спрашивает он холодным голосом, хотя за маской спокойствия я осознаю, в каком Лео бешенстве, это чувствуется даже в том, как он держит меня, не давая пошевелиться.
Быстро качаю головой, подавляя дрожь.
Лео убирает ладонь ото рта, перемещает в карман моей толстовки.
– Отлично. Телефон не потеряла, – говорит он, достает и кладет айфон на стол. – Ты представляешь, сколько я тебя искал? Где ты была?!
Я сжимаю зубы, стараясь не шевелиться. Не провоцировать. Черт знает, как выдавить хоть щепотку звуков, не то что ответы, за которыми Шакал прибыл.
Он сжимает мою шею. Слегка надавливает на гортань большим пальцем. Зарывается носом в волосы, вдыхает запах – и сильнее стискивает мое горло, уточняя:
– Эми…У кого. Ты. Была?
Инстинкты жертвы вопят, что пора спасаться бегством любыми способами, иначе случится непоправимое.
– У друга. – Подозрение, что Лео меня задушит, делает голос тусклым и едва слышным, я начинаю оправдываться: – Мне некуда было пойти… совсем… совсем некуда…
– Что за друг?
Его интонацией можно заморозить город.
– Я… – сиплю, – прекрати…
Лео разжимает пальцы. Отпускает меня и поднимается на ноги. Я рассматриваю его, высокого, взрослого, всегда флегматичного – теперь разъяренного. Он возвышается надо мной застывшим каменным изваянием, в малахитовых глазах блеск и нечто, запертое за титановыми вратами. Не покидает чувство, что Шакал хочет накинуться на меня и утащить во тьму, из которой явился.
Он берет меня за локоть, дергает на себя, затем разворачивает и прижимает к стене, упирается руками по обе стороны от моей головы.
– Кто-то может зайти, – выговариваю срывающимся голосом.
– Я запер дверь изнутри.
Он усмехается, видя мои округлившиеся глаза. Мысль о закрытой двери обжигает раскаленным железом, ведь мне отрезали любые пути к бегству. Проклятье!
– Я буду кричать…
– Эми, если бы я хотел тебя убить, ты бы здесь не стояла. Угомонись. И дыши спокойно. То, с каким рвением колотится твое сердце, вызывает у меня опасения. Рановато тебе для инфаркта.
Я дергаюсь. Но толку? За спиной – стена, впереди – Шакал, а по бокам – его руки. Сглатываю. Лео прикладывает одну ладонь к моему виску, гладит указательным пальцем от волос до мочки уха, другой рукой прижимает меня к себе за талию.
– Зачем ты пришел?
– За тобой, – негромко произносит он, отслеживая мою реакцию, и я чувствую, как кровь приливает к щекам.
– За мной? – Шокированная подобным поведением, могу лишь нервно повторять слова, но заставляю себя сказать: – Нам нельзя… видеться.
– Считаешь меня монстром? – Его глаза мимолетно сверкают во тьме, или мне так кажется от страха.
– Я…
– Ты рассказала органам обо мне?
– Нет, я…
– Но ты рассказала о Глебе.
В его интонации проскальзывает насмешка.
– Он меня похитил!