Последнее убийство, по данным следствия, было совершено четырнадцать лет назад. В вырезках говорится, что, когда Кровавая Мэри убивала очередную жертву, сомнений, что это была она, ни у кого не возникало, да и впоследствии сама убийца, имя которой не называется, вину не отрицала. Кровавую Мэри посадили. Хотя имеются свидетельские показания, что дело закрыли в срочном порядке, несмотря на море несостыковок, но они были слишком незначительными.
Говорят, что она делала ванны из крови своих врагов и что прятала под ногтями лезвия, протыкала жертвам глаза, кому-то – до, а кому-то – после смерти. Убитых находили с окровавленными лицами. Свои глаза Кровавая Мэри жирно подводила красным, но из-за черного капюшона мало кто их видел. Ходят слухи, что ее радужки и губы были такими же алыми, а еще говорят, что она носила на шее три массивных креста и их скрежет жертвы слышали, когда она приходила за их душами…
В комнате тухнет свет.
Я роняю альбом. За спиной – шаги, но… я сижу лицом к двери! Сзади стена. Никто не мог…
Стоп.
Люк?
Я уже собираюсь обернуться, как чувствую, что в затылок упирается твердый предмет. Слышу взвод курка. Это пистолет?! К голове приставили пистолет?! Я вскидываю руки.
– Кто. Ты. На хрен. Такая? – женский шепот. – И что ищешь?
О мой бог… Стелла? Или некто другой? По шепоту не угадать.
– Я потерялась! Случайно забрела в кабинет и дверь… она… в общем…
– Ложь.
В следующую секунду кто-то бьет меня в затылок рукояткой пистолета. Я теряю сознание…
Глава 31
Мне рассказывали, что знакомство с семьей парня – это неловкие вопросы и идиотские восклицания вроде: «О, я помою посуду, обожаю убираться…»; это волнение; умные фразы, чтобы продемонстрировать уровень интеллекта не ниже, чем у тушканчика; и комплименты, в том числе людям, которые рассматривают тебя, как таракана, выползшего из раковины. Ведь когда любишь человека, приходится говорить всякое тем, кто дорог ему. Даже если тебе они неприятны.
С другой стороны, я верю, что в каждом есть нечто прекрасное, каждого можно полюбить. И как было бы здорово иметь способность вытаскивать из человека душу при встрече, вынимать ее наружу из места, куда он ее затолкал под гнетом осуждений и прячет, точно солнце за черными тучами, а потом говорить ему: «Умоляю, будь со мной настоящим».
Да, все проходят этап знакомства. И чудесно, если обходится без неловкостей, но в моем случае… знакомство – это удар по затылку стволом и захоронение на заднем дворе.
Ладно, лгу.
Последняя часть мне приснилась, ибо просыпаюсь я не в гробу, не в подвале, а в уютной – королевской! – постели. Персиковые нежные простыни. Лавандовый аромат. Мягкий матрас. Я жива? Или в раю?
– Горячее какао? – раздается сладкий, как рахат-лукум, голос ангела. – Лечит от всех болезней!
Смотрю на обои, раздумывая, где нахожусь. Затем переворачиваюсь. На кровати – в позе лотоса – сидит миниатюрная блондинка с золотыми глазами. На вздернутом носике очки кошачьей формы. Миленькое круглое лицо: мечтательное, как у героини диснеевской сказки. Девушка подает мне кружку с таким видом, словно я жрец, который принимает от нее жертву для церемонии.
– Спасибо, а вы… кто?
– Рената, – во все зубы улыбается она. – Это я шандарахнула тебя по голове.
– Оу, – давлюсь какао.
Ищу другого собеседника, но мы в комнате одни, и я возвращаю взгляд на девушку. Изучаю ее светло-желтый свитер с рукавами как у Пьеро; белые обтягивающие штаны с широким ремнем, на котором держится маленький блокнот; Рената опирается подбородком на ладонь с обкусанными до крови ногтями и смотрит на меня, хлопая длиннющими ресницами.
Меня поражает, насколько цвет радужек у девушки идентичен цвету радужек Виктора.
– Я, значит, хожу туды-сюды, грущу, хожу, а потом раз, – она вскидывает руки над головой, и я едва не переворачиваю на себя какао. – Ты… ну я и подумала, а как подумала… необычно, да? В закрытом кабинете незнакомая девочка копается в чужих вещах. Что здесь подумать, а? – Рената подползает и трясет меня за плечи. – Что?!
– Ты решила, что я воровка, – торопливо отвечаю, лишь бы Рената перестала меня трогать.
– Да! – радуется она. – А что же еще? Ну, сама подумай!
И опять трясет меня. Я все-таки выливаю какао на свою… пижаму? Почему на мне розовая пижама? Я в халате была!
Рената отцепляет от ремня блокнот, зубами снимает колпачок с ручки – ее девушка вынимает из пучка на макушке, – выплевывает колпачок. Замечаю, что златовласый пучок незнакомки держится на карандаше, с висков до талии свисают две длинные пряди челки.