– Кошмар. А Лео как отреагировал?
– Он умеет реагировать? Я редко его вижу, но мне казалось, что он такой же, как Стелла. Неустанно равнодушный. Гительсон, Лео и Стелла – цветочки одного посева.
– Стелла тоже оставалась равнодушна?
– Меньше, чем обычно. Гительсон безмерно любил свою жену, из-за одной ее слезинки мог планету взорвать.
У дверей раздается карканье. Белый ворон влетает в комнату и приземляется на кровать, прыгает ко мне, заглядывая в лицо. Я погружаю пальцы в его перья.
– Ты ведь не собираешься отхватить мне мизинец?
Ворон моргает.
– Как самочувствие? – спрашивает та, с кем прибыл ворон и кого я не сразу замечаю.
Стелла в сопровождении великана Адама. Сегодня на ней красное приталенное платье до колен и длинные перчатки.
– Вроде живая, – я неловко пожимаю плечами. – Доброе утро.
Женщина внимательно осматривает меня с ног до макушки, словно сильно сомневается в моей жизнеспособности.
Рената накручивает свою белокурую прядь на ручку и непрерывно улыбается.
От стеклянного взгляда Адама мне дурно. Вчера он выглядел добрее. У него лицо злодея из старых фильмов, где зло еще было стопроцентным злом и никак не оправдывалось, Адаму бы подошла роль тирана, пожирающего младенцев на завтрак. И почему вчера я этого не заметила?
Стелла кивает телохранителю на выход.
– И Рица забери. Ему пора в оранжерею.
Адам идет к ворону, но тот кусается и улетает сам, мужчина исчезает за дверью следом.
– Его зовут Риц?
– Рицин, – мурлыкает Рената, не отводя от меня загадочно блестящих золотых глаз. – Но не хочется называть птичку как яд, который разлагает легкие.
– Да, Глеб умеет выбирать имена, – ухмыляюсь я.
Рената разводит руками и торопится удалиться вслед за Адамом, а я собираюсь броситься за ней, лишь бы не оставаться наедине со Стеллой. Хлопок дверью. И я понимаю, что пути к свободе нет. Придется объясняться.
– Помню день, когда мы забирали ворона, – говорит Стелла, изящно переплетая пальцы. – Глеб и Лео читали о случае отравления рицином болгарского диссидента. Яд был введен ему на улице с помощью механизма, спрятанного в зонте. Противоядия от рицина не существует. А выглядит он как белый порошок. Глеб решил, что это знак. Идеальное имя для его питомца.
– У вашего сына уникальный взгляд на мир, – кашляю в кулак.
Тетя достает из футляра на столике сигару, поджигает ее и вальяжно присаживается на подоконник.
Не люблю запах дыма, но аромат от сигары приятный, душистый.
– Почему вы сказали Лео, что я уехала?
– Не каждый день его девушки проникают в мой кабинет.
Она выглядит до ужаса спокойной.
– Извините… знаю, прозвучит по-детски, но это вышло случайно. Клянусь!
– Ты во сне телепортировалась? – хмыкает она.
Выражение лица один в один, как у Лео, когда он саркастично издевается надо мной.
– Я искала Глеба, случайно забрела в кабинет, а потом…
– Спряталась, чтобы тебя не нашли. Ты права. Именно так ведут себя гости.
Я виновато опускаю голову. Отношения с родственниками Лео налаживаются как нельзя лучше. Пора уже заткнуться.
– Простите, – повторяю, обнимая плечи. – Мне стыдно. Но у меня нет тайного умысла, я хотела найти Глеба и извиниться. Не знаю почему, но когда я вас нашла, то испугалась, спряталась и хотела вернуться в спальню, но дверь кабинета… вы ее заперли. Простите…
– Никогда так не делай.
– Нет, конечно же. – Я тремя шагами пересекаю комнату и, прижав ладони друг к другу, заглядываю в зеленые глаза Стеллы. – Это не повторится!
– Никогда, – она опирается спиной о стену и выдыхает дым к потолку, – не показывай слабость перед теми, кто сильнее тебя.
Я моргаю. Около минуты мы обе молчим, но я помалкиваю от неловкости, а Стелла – со значением, словно знает: чем дольше тянется тишина, тем сильнее сжимается мое сердце. Затем Стелла наклоняется и отрывает нитку от моего воротника. Думаю, эта нитка раздражает ее с момента прихода. Интересно, а мои разноцветные глаза ее тоже раздражают? Это ведь так неправильно…
– Рената отвезет тебя домой, – сообщает Стелла. – Ты не в обиде на нее?
– Все прекрасно, она, – тру шею, – довольно необычная девушка.
– Хороших помощниц трудно найти, а Рената очень преданная. Нет ничего важнее верности, Эмилия. И семьи.
Я прикусываю щеку изнутри. Стелла делает акцент на последнем слове, произносит его почти по слогам, будто каждая буква в слове «семья» на вес золота.
– Ты со мной согласна? – интересуется она.