– Забудь. – Джейк взял ее под руку, развернул спиной к площадке и повел к открытым воротам. – Я еду с тобой.
– У меня личное дело.
– Угу. Я сяду за руль.
– Ты даже не знаешь, куда ехать.
– Ну так скажи мне.
– Я поеду в Виргинию повидаться с этим доктором Симпсоном. Компания мне не нужна, а вести машину буду я сама.
– Мне еще жить не надоело, поэтому поведу я.
– Да я вожу в сто раз лучше тебя!
– Черта с два! Сколько раз тебя штрафовали за превышение скорости в прошлом году?
Ей хотелось и смеяться, и зарычать на него.
– Это не имеет отношения к делу.
– Еще как имеет. К тому же я сомневаюсь, что ты захочешь отправиться в Виргинию на машине, расписанной похабщиной.
Колли выругалась сквозь зубы и забралась в его джип.
– Раз ты ведешь, я выбираю музыку.
– Ни за что, детка. – Он сел за руль и всунул в прорезь компакт-диск. – Первое дорожное правило гласит: музыку выбирает водитель.
– Если ты думаешь, что я всю дорогу буду слушать «кантри», то ты не в своем уме. – Колли выключила компакт-диск и включила радио.
– Песни в стиле «кантри» – это памятник американской культуры, это фольклор, запечатлевший социальные, семейные и сексуальные нравы нашего народа!
Он опять переключил приемник на компакт-диск, но не успел певец выдать первую строчку, как Колли переключила его обратно на радио, надрывавшееся группой «Мусор».
Музыкальный спор занял у них следующую четверть часа, и воспоминания о событиях утра уже не казались им такими страшными.
Генри Симпсон жил в престижной загородной новостройке, которая, по мнению Колли, обязательно понравилась бы Рональду Долану. Все лужайки были безукоризненно подстрижены, дома на них стояли ровненько, как солдаты на плацу. Веранды, расположенные в бельэтаже, служили одновременно навесами для автомобилей и были выкрашены в девственно-белый, как платье невесты, цвет.
На Колли такое однообразие нагоняло тоску. Нигде не было видно ни одного старого дерева с толстым, узловатым стволом и мощной кроной. Зато тут и там виднелись орнаментальные карликовые деревца, похожие на игрушечные, да изредка попадались хилые молодые клены. Некоторые цветочные клумбы, сгруппированные островками, выдавали склонность владельца (или его садовника) к оригинальности, но в большинстве своем они тоже были выстроены, как солдаты, и засажены ровными рядами или концентрическими кольцами традиционных бегоний, бархатцев и бальзаминов.
– Если бы мне пришлось тут жить, я бы застрелилась.
– Это вряд ли. – Джейк вел машину с черепашьей скоростью, вглядываясь в номера домов. – Ты бы покрасила дверь в цвет взбесившейся лососины, поставила бы на газоне пару розовых фламинго и планомерно доводила бы соседей до исступления.
– Да, пожалуй. Мы приехали. Вон тот белый дом с черным «Мерседесом» на дорожке.
– О да, это сильно сужает поиск.
Колли невольно рассмеялась.
– Следующий поворот налево. И помни наш уговор: говорить буду я.
– Никакого уговора не было. Я просто сказал, что ты всегда много говоришь. – Джейк повернул на подъездную дорожку и заглушил мотор. – Ну и где бы ты жила, если бы сама выбирала место?
– Ну уж точно не здесь. Не заговаривай мне зубы. Я должна сама с этим разобраться, Джейк.
– Да, должна. – Он вылез из машины. – Какой-нибудь большой заброшенный дом в сельской местности. Со своей историей, со своим характером. Чтобы можно было его немного подремонтировать, привнести что-то свое. Оставить след.
– Ты о чем?
– В таком доме я хотел бы жить, если бы мне пришлось выбирать.
– Ты бы не стал просто так ремонтировать. – Колли выудила из сумки щетку и несколько раз провела ею по волосам. – Ты бы сперва провел исследование, убедился бы, что твой ремонт не будет противоречить истории дома и его характеру. И тебе потребовались бы деревья. Настоящие деревья, – пояснила она, пока они шли по выложенной белой плиткой дорожке к белому дому, – а не эти карликовые уродцы.
– Чтобы можно было подвесить шину и качаться на ней.
– Точно.
Колли вдруг нахмурилась. Они никогда раньше не вели подобных разговоров о жилище.
– Что?
– Ничего. – Она повела плечами, сбрасывая напряжение. – Ну все, мы пришли.
Она нажала на кнопку звонка, и в доме раздался мелодичный перезвон колокольчика на три тона. Но не успела она опустить руку, как Джейк подхватил ее под локоть.
– Что ты делаешь?
– Оказываю тебе поддержку.
– Встань вон там и оказывай на расстоянии. – Колли шлепнула его по руке. – Ты меня нервируешь.
– Ты же все еще меня хочешь, разве нет?
– Да, я все еще тебя хочу. Я хочу видеть, как ты поджариваешься в аду. Отпусти мою руку, пока я…
Ей пришлось умолкнуть, потому что в эту минуту дверь открылась.
Ее открыла цветущего вида женщина средних лет. У нее были золотисто-каштановые волосы, тщательно уложенные в модной «ступенчатой» стрижке и подчеркивающие красоту гладкой белой кожи. На ней были узенькие брючки с разрезами, не доходящие до щиколотки, и свободная белая блуза. Из открытых кожаных сандалий выглядывали покрытые розовым лаком ноготки.
– Должно быть, вы Колли Данбрук. Я Барбара Симпсон. Очень рада познакомиться. – Она протянула руку. – А вы…
– Мой коллега Джейкоб Грейстоун, – представила его Колли. – Спасибо вам и доктору Симпсону, что согласились принять нас без предварительной договоренности.
– О, никаких затруднений! Прошу вас, входите. Ханк страшно обрадовался, когда я сказала ему, что вы приедете. Он будет рад вас повидать. Он приводит себя в порядок после игры в гольф. Почему бы нам не присесть в гостиной? Располагайтесь поудобнее. Я принесу выпить.
– Не хочу затруднять вас, миссис Симпсон.
– Никаких затруднений, – повторила Барбара, жестом приглашая Колли занять место на угловом диване, обитом серой кожей. – Прошу вас, присядьте. Я мигом.
Перед диваном стоял низенький кофейный столик со стеклянной крышкой величиной с озеро, а на нем располагалась декоративная композиция из белоснежных цветов. На камине тоже стояла ваза с цветами. Колли предположила, что за черными лакированными дверцами китайского шкафчика у стены скрывается какой-нибудь хитрый музыкальный комбайн.
Помимо серого дивана в уголке для беседы были два кресла, тоже кожаные, но карамельно-красного цвета. Рабочие сапожки Колли утопали в ворсистом ковре, занимающем всю площадь комнаты – от стены до стены. Ковер тоже был изысканно-серого цвета, но на несколько тонов светлее дивана. С растущим чувством тревоги в душе Колли рассматривала белого керамического кролика в углу. В нем было не меньше трех футов роста.
– Без детей, – поставил диагноз Джейк, опускаясь на кожаные подушки дивана. – Ни детей, ни внуков, которые могли бы все тут запачкать своими липкими грязными ручонками.
– Отец сказал, что у него есть дочь от первого брака и двое внуков. Но они живут на севере. – Колли осторожно присела на самый краешек дивана. – Эта… гм… Барбара – его вторая жена. Мои родители ее никогда не видели. Они поженились уже после того, как папа с мамой перебрались в Филадельфию. Когда Симпсоны переехали в Виргинию, они совсем перестали общаться.
В комнату вошел Генри Симпсон – загорелый, как и положено игроку в гольф, с заметно обозначившимся брюшком под легкой рубашкой. Поседевшие до полной белизны волосы остались только на затылке и полукругом обрамляли лысину, похожую на монашескую тонзуру. На носу красовались очки в металлической оправе.
Колли знала, что Симпсону за семьдесят, но он по-молодому энергично потряс ее руку обеими руками.
– Надо же, как выросла дочурка Эллиота и Вивиан! Как быстро летит время! В последний раз, когда я тебя видел, тебе было пара месяцев от роду. Боже, я чувствую себя древним старцем!
– А на вид не скажешь. Это Джейкоб Грейстоун, мой…
– Еще один археолог. – Симпсон столь же энергично тряхнул руку Джейка. – Невероятно. Просто невероятно. Садитесь, прошу вас. Барб там хлопочет над лимонадом и печеньем. Итак, теперь мы доктор Колли Данбрук, – продолжал он, усаживаясь и одаряя ее отеческой улыбкой. – Твои родители должны гордиться тобой.