До того как я оказался в этой ситуации, был убежден, что люди, зарабатывающие деньги в интернете, — это одарённые редким талантом избранники божьи. Ну, оно и понятно: у меня даже компьютера не было, документы писал от руки, а помощник их перепечатывал.
И когда я увидел, как компания из парней и девушек не может понять, кто сколько съел в кафе, чтобы рассчитаться (цена вопроса была 500–600 рублей), а до этого смотрели на сайтах поддельные кроссовки Адидас, чтобы затем выложить фото в них на страничку своей гламурной, но несуществующей жизни — мои опасения о недосягаемости онлайн-заработков развеялись. Последним аргументом послужила ситуация с одной леди: приятная брюнетка на фото с сексуальными формами в Инстаграме ставит мне лайк, я, к тому времени оголодавший по ласке, реагирую моментально «привет и т. д.». В ответ что-то про мотивацию, матрицу денег и всю эту херню. Сразу соображаю, что меня развести пытаются, причём так топорно, нисколько не стесняясь и напрягаясь, даже как-то обидно стало: я думал, я требую больше усилий для развода. И, не выдержав этого кукловода, написал: «Девочка, где ты мышей ловила — я кота жохал!».
Ну реально, мошенников я видел, сталкивался и бывал обманут, но, сука, красиво и со вкусом. И проигрыш принимал, а когда тебя принимают за дегенерата — это как перчаткой по лицу. Ответ же «бизнес-тренерши» был таков, что она сделала скрин экрана и репост с нашей перепиской с критикующим постом «SOS SOS, На острове хамло!».
С противоположным полом было туго, несмотря на огромное их количество в купальниках, рассекающих на байках, танцующих на крутых тусовках на берегу океана. Конкуренция самцов огромная, а австралийские самцы, приезжающие туда серфить, как «Марвел» нарисованные: Тор-бог грома с молотом из фильма — это среднестатистический австралиец. Все забиты татуировками, с длинными волосами. Ну короче, хочешь не хочешь — закомплексуешь. В довесок ярко выраженный интерес русскоговорящих девчонок к ним.
Спустя пару месяцев истекала виза, и надо было сделать вылет в Малайзию на пару часов, чтобы обнулиться и опять прибыть в Индонезии еще на 60 дней. Но я не был спокоен. Внутри постоянная буря нарастала: тоска по дому, друзьям, работе, поездкам на машине с решением вопросиков. В аэропорту знакомлюсь с евреечкой, говорящей на ломаном русском, но так мило она произносила русскую речь, что я был ею очарован. Она летела в Таиланд с пересадкой в Малайзии, я же ждал вылета обратно. Не спал сутки, вымотан зонами контроля и самолётом, и растерялся, не взял номер, объясняя тем, что вряд ли мы встретимся. О чём сожалею и по сей день, как будто любовь с первого взгляда, а я не могу её описать.
И вот я обнулился (визаран) и иду по парковке в аэропорту за своей 150-кубовой Ямахой. Не спал, толком не питался все 30 часов, проебланил женщину всей жизни, всё меня бесит: жара, нет близких друзей, эти еще добрые, но навязчивые и тупенькие индонезы таксисты, шум от самолетов и вишенкой на торте, начинается дождь…
— «Ред вайн», — малознакомая мне украинка в тот же вечер напротив в суши-баре заказывает себе и молвит страшное:
— А ты что будешь?
— Ммм… Нууу…. Как бы…. — мямлю я, бой с демонами затягивается на секунды.
Трудно описать, какие чувства меня наполняли в тот момент. Как будто это мог быть мой последний бокал — это меня пугало и в то же время манило, как будто всё сейчас могло прекратиться: постоянные гонки за будущее, тревога с бессонницей, тоска по больному отцу, ненависть к мировой ситуации и мобилизации, к копателям металлолома, которых я винил регулярно. Засыпая на вилле среди малознакомых мне людей, каждый день убеждал себя в иллюзиях светлого будущего, периодически даже в них верил, а потом слёзы накатывались, когда понимал, что, блин, ничего не будет как раньше.
— Мне ту, дабл, плиз, — как только я просто это произнёс, сразу стало пофиг на себя, на свою жизнь, на будущее, даже на то, как я доберусь из этого бара на байке не трезвый, как будто вышел из горячей бани, где уже задыхался, на улицу и вздохнул. Одно меня грызло — это ощущение отцовской любви ко мне, единственного человека в моей жизни, кто каждый день писал мне, сообщая — он жив и переживает за меня, но я знал: после бутылки и это рассеется в небытие.