Через пару минут нас пустили и мы, словно союзник, вступающий в захваченный не нами город, прошли внутрь.
Кремера мы так и не увидели, зато увидели работников администрации, основательно напуганных, сидящих по кабинетам, как зайцы.
— Могу я собрать работников и успокоить? — я обратился к усатому следователю прокуратуры, который уже вступил в права управления процессом и командовал обыском в кабинете Кремера и цеха три дробь один.
— Да, уж будьте любезны.
С некоторым трудом мы с Игорем собирали ничего не понимающих офисных работников и работяг в большой зал административного корпуса.
— Граждане работники. Всё уже закончилось. Кто мне скажет, директор Кремер был арестован?
— Да, — испуганно сказала девушка, по-видимому, секретарь.
— Довожу до вашего сведения, что он отстранён от должности, у вас теперь новый директор, господин Дзы-Нан-Цай, прошу любить и жаловать.
За эти пару часов Игорь уже проникся своей ролью, поэтому поправил полы дорогого пиджака, встал, поклонился и громким уверенным голосом сказал:
— Предыдущая администрация допустила на предприятии отвратительные преступления. Уверен, что вы, присутствующие здесь, ни в чём не виноваты, поэтому прошу вас сотрудничать с полицией и прокуратурой, говорить им всё, как есть. Если что, у нашего с вами предприятия есть адвокат, — он указал на меня.
— Предприятие оплатит его услуги, — продолжил он. — Все пособники Кремера будут наказаны за свои дела и за то, что обманывали вас. А пока на сегодня я объявляю выходной. Прошу остаться только начальников отделов и главного бухгалтера. Сегодняшний день будет оплачен, как рабочий.
Я осоловело посмотрел на Игоря, потому что всему этому я его не учил. Неслабо он взялся за дело. Молодца!
День был долгим.
После того как большая часть работников была отпущена, мы вызывали строго по одному в кабинет зама (кабинет Кремера был во власти прокуратуры) и знакомились, кратко доводя до сведения и даже показывая документы, что вот он, законный новый директор, что никаких революций, массовых увольнений и прочей анархии не планируется. Уволен будет только тот, кто арестован в рамках уголовного дела, остальные продолжат работать на тех же условиях и даже могут высказать пожелания по совершенствованию работы.
— До свидания, Игорь Викторович, — начальник коммерческого отдела покидал кабинет с облегчением и даже некоторой радостью.
Да, для них это был стресс. Справедливости ради, они были честными работниками фабрики, к наркотикам отношения не имели, выполняли свою работу и тот факт, что директор «А» сменился на директора «Б», принёс им некоторые опасения, но не был таким уж важным. Ибо ни «А», ни «Б» — им не родня.
Получив устные гарантии сохранения должности и зарплаты, они возвращались на рабочие места, чтобы немедленно уйти домой, а завтра постепенно влиться в новую жизнь.
Дольше всего пришлось ждать главного инженера и главного бухгалтера, их допрашивали, следствие не верило, что они ни причём и, по-видимому, мне ещё придётся с прокуратурой за них повоевать.
…
Ангелина стояла в проходе, сосредоточенно листая какой-то бухгалтерский гроссбух. В ближайшее время бухгалтерии придется немало попотеть, чтобы привести свои документы в порядок после налёта на них следствия.
Мы оба были усталыми, но как-то по-хорошему усталыми, как после хорошо проделанной работы. На часах было начало пятого и на фабрике уже почти никого не оставалось. Прокуратура закономерно опечатала кабинет генерального директора, кабинет начальника охраны (его арестовали, и я не знал справедливо или нет) и цех три дробь один. Туда даже поставили двух полицейских в качестве охраны.
Казаки не пригодились, они вообще всё больше успокаивали народ, я расплатился с ними, они ушли тратить честно заработанное на ниве охраны общественного порядка.
— Привет, — улыбнулся я.
— Привет!
— Ну что, готовишь погоны под новую звёздочку?
— Ты же знаешь, у нас нет как таковых погонов на форме.
— Ну ты же поняла мою метафору?
Она молча кивнула.
— Спасибо тебе, Аркадий. Ради таких моментов я и пошла работать.
— Рад помочь родному… Ну, теперь уже родному — вольному городу Кустовой.
— Ты же адвокат, я знаю, что ты использовал ситуацию, чтобы мы сцапали директора и тебе не пришлось его убирать через скандалы и суды.
— Да, адвокат. Но это не значит, что мне плевать на преступления и на чинимое зло. И да, мне приходится иметь дело с плохими вещами. Но ведь и тебе — тоже. Это не делает нас хуже.
— Не делает.