— Итак, механическая составляющая, верхние шестерни и тяговая цепь без масла, точнее, масло загустело и требует замены. Срочно нужно купить такого же масла.
— Сколько? — Мин уже держала в руках блокнот и ручку.
— Сорок литров, марка в документации. Но с маслом всё просто, слили, залили…
— Иннокентий, Вы сможете руководить этим процессом? Масло мы купим, завезём, — взял быка за рога директор.
— Да Ваши и сами могли бы, — изобретатель и мастер макров повернулся и встретился взглядом с Мин. Он смутился, но не остолбенел. Видимо со временем вырабатывается стойкость. — Хорошо, я поучаствую. Но главное, что макры истощились. Скорее всего, это естественная выработка ресурса.
— Нужен список, — Кастет посмотрел на меня, а я кивнул, — мы проработаем со снабжением.
— Хорошо. Только, — нахмурился он, — мне не уютно, когда вы стоите такой большой толпой. Понимаете, я работаю в условиях, когда могу сконцентрироваться.
— Кого я могу Вам оставить? — деловым тоном спросил Кастет. — Поликарп — хороший рабочий. Молчаливый. Мин за Вами запишет?
— Ну, давайте так.
— Остальные, кыш за работу, — рыкнул Кастет и сам тоже убрался с горизонта бесценного специалиста, утягивая меня за собой.
Иногда не мешать — уже помощь.
…
— Ну что дела, налаживаются?
— И да, и нет, — Кастет открыл окно своего кабинета и закурил. Я оставался сидеть в одном из кресел. — Бухгалтер. Когда ты предложил её уволить, я вздохнул. Она ещё со времён англичан работает и всё тут знает. Но проблемы с ней. Она отказывается ставить печать на документах. Просто не выполняет мои приказы и всё. Карточки основных средств. Она мне их не даёт. Спрашиваю об остатке средств на счёте. Не говорит. По факту, ни один мой приказ не выполнила. Я директор или хрен собачий. Кстати, об этом, Аркадий, я директор?
— Да, я сдал документы на регистрацию, к концу недели вступишь в полномочия по фирме Хокшилда.
— А с самим с ним говорил? Вхождение в консорциум, вся ботва?
— Картельную корпорацию на правах свободно ассоциированного члена.
— Во-во.
— Не могу поймать его. Но пока причин для тревоги нет.
— Ладно, у меня полным-полно причин для тревоги и без англичан. Я тут вечерком посидел с Рабиновичем за документами. Ну мы проводили всех, в том числе, бухгалтерию. Он советует главного бухгалтера погнать, а её подчинённых оставить, во всяком случае, пока что. Ты не против?
— Не против. Придумал, как её уволить?
— Вообще-то, на тебя рассчитывал. Ты ж сам говорил, задача не тривиальная.
— Есть у меня мыслишка. Она числилась главным бухгалтером по фирме Владоса.
— Ну и что? Тут все на него работали, буквально до последнего дворника.
— А то, что главный бухгалтер не дворник, с неё спрос особый.
— А есть за что спросить?
— Угу. Был бы человек, а статья найдётся. Так один прибалт говорил.
— Страшные ты цитаты знаешь, Аркадий. Ты, если что, помни что мы с тобой друзья, ладно?
— Ладно. Когда к тебе в следующий раз Рабинович придёт?
— Сегодня вечером и придёт. Я личную жизнь пока остановил, только завод, только работа. Мы с ним вот то соглашение по налоговой мутное нашли. Хотелось бы, чтобы и ты его почитал, только там, скорее всего, не к чему придраться, это стандартная форма фискальной службы. Мы действительно подписались под долгами фирмы Владоса.
— А ты сделай мне копию, я её одному человечку покажу, проверю предположение.
— Да, я, это… Не умею копировальным прибором пользоваться. Подождём Мин?
— Я умею. Доставай эту чудо-бумагу, будем клонировать.
Глава 16
— Добрый день, герр Канцлер.
Канцлер пил ароматный кофе, развалившись на стуле и лениво поглядывая в окно своей лавки.
— О! Аркадий, приветствую, как поживаете, как там наш прошлый заказ, ушёл в работу, не было проблем?
Как любой ответственный человек, Канцлер любил, чтобы его документы проходили проверку и принимались в работу без единой шероховатости. Для этих целей он почти каждый день тратил небольшое время, даже хотя бы пятнадцать минут на то, чтобы тренировать навыки, из которых складывается его умение по изготовлению самых разных документов. Я же, как человек, который регулярно ставил перед ним самые разнообразные новые и новые задачи, наверняка был его любимым клиентом.
— В тот же день сдал на регистрацию. Если будут вопросы, они сообщат. Пока что ждём регистрации, она будет к концу недели.
— Что же привело Вас ко мне сегодня? — благодушным и умиротворённым тоном спросил хозяин лавки.
— Да надо тут один документ глянуть. Так сказать, в соотношении.
— Пока не понимаю, о чём речь? — Канцлер сделал приглашающий жест, указывая на стул напротив себя.
Я сел и выложил на столик копию соглашения о взаимной субсидиарной ответственности при исполнении фискальных обязательств, а потом, покопавшись, ещё парочку договоров фирмы Хокшилда.
— Что будет делать?
— Анализ. А конкретно, вот что я подозреваю, хотя и не уверен. Вот эти договоры подписал Хокшилд-младший в период текущей и беспроблемной работы завода. А вот этот документ появился тогда, когда он уже уехал. Вроде бы.
— Вроде?
— Ну, у меня нет точной даты отъезда и обстоятельств. Но, по ощущениям так. Я узнавал, по местной традиции, когда компании работают в связке, фискальная служба просит их подписать такое соглашение, по нему даже обширная судебная практика сложилась. И если одна фирма не в состоянии платить налоги, за неё платит другая и фискальная служба довольна.
— А коммерсанты?
— А коммерсанты — нет, разумеется.
— Зачем же тогда брать на себя риски «за того парня»?
— Когда дела у всех идут хорошо, бизнесмены зачастую не думают такими категориями. Это же мы, юристы, всё время оцениваем риски, в том числе, с точки зрения ситуации, когда всё станет плохо. Но вопрос не в этом. Конкретно у Хокшилда-младшего было крайне мало времени и тем более, желания, подписать такой документ. Фирма Владоса у него отжала бизнес. Так что мотивация примерно нулевая. Фискальщики заметили этот факт только по фактической хозяйственной деятельности и даже не задались вопросом, что и почему произошло, по принципу никто не жалуется — пусть все платят.
— Мудро. Для них. А принесите-ка, друг мой Аркадий, с прилавка вон то увеличительное стекло с надписью «Carl Zeiss».
Я сходил и принёс, и даже замшевую тряпочку для протирки не забыл.
Канцлер замолчал, протёр увесистую лупу и стал смотреть, то на договор, то на светокопию соглашения
— Оригинала нет, верно? — пробормотал Канцлер и я коротко ответил «да», чтобы не отвлекать его от собственно «созерцания».
Он стал похож на старого доктора, который осматривает больного, молча и сосредоточенно, прокручивая в голове свои знания и опыт, сравнивая с малозаметными симптомами.
Канцлер неторопливо переводил лупу то на договор, то на соглашение. Сложив губы трубочкой, он неосознанно бормотал что-то себе под нос.
— Ну вот что, Аркадий. Печать настоящая. Почти наверняка. Такое может быть, ну, в Вашей истории?
— Может. Бандиты печать в какой-то момент заполучили. Могли поставить настоящую.
— А вот подпись — подделка. Во-первых, угол наклона другой. Похож, но другой. Во-вторых, заглавная буква у настоящей подписи обладает специфическим уступом, это выглядит как помарка, словно рука на долю секунду дрогнула, но встречается во всех «образцах», которые Вы мне дали. Дальше, у настоящего Хокшилда буква «л» написана неправильно. Он у нас всё же англичанин и, хотя подпись стилизована под русский язык, начертания букв такие, как это принято в латинице, а не постгреческой кириллице. В итоге мы имеем что?
— Что?
— Печать оригинал, подпись нет. Подделка на хорошем, на крепком таком уровне. Я бы даже сказал, что это Родион Иванович балуется.
— Конкурент?
— Ну не совсем, он не занимается комплексным изготовлением документов, а только подписи, но в своём деле достиг больших высот. Он всё-таки художник, хотя и опальный. Его беда только в том, что он торопится выполнить заказ и вернуться к своим кистям и краскам, которые к слову, денег ему не приносят, это его страсть.