Выбрать главу

* * *

— Николай Викторович?

— Иван Иванов, — он что-то писал на момент моего появления и при произнесённых традиционных словах приветствия лишь дружески улыбнулся. — Ищете подрядчика?

— Ищу, но не человека.

— Артефакт?

— А бывают летательные приборы или магия?

— Вам ковёр-самолёт или просто самолёт? — даже не пошевелив бровью, абсолютно невозмутимо спросил он.

— А есть ковёр?

— Ковры на третьей линии, пятой и довольно много у восточного входа.

— А они летают?

Чиновник службы учёта Чёрного рынка пребывал в отменном настроении, это слышалось по тону:

— Это если сбросить с крыши. Длительность полёта зависит от высоты крыши. Говорят, в Париже строят высокое циклопическое сооружение, оттуда ковёр далеко полетит.

Вот как он это ухитряется? Он же стебёт меня с совершенно невозмутимым видом и в то же время говорит чистую правду.

— А чтобы ковёр-самолёт, это мне надо в арабскую сказку обратиться?

— Вы так прозорливы, Аркадий. Так, глядишь, вообще перестанете ко мне ходить.

— Не перестану, кто меня поправлять будет? Остальным-то я не даю такого.

— Рад, что у меня особый статус в Вашей жизни, Аркадий, — он убрал рукопись в стол и сложил руки пирамидкой. Стол у него был сюрреалистичный, во-первых, он был совершенно пустым. Я ни у кого, в том числе у себя, не вижу пустых, ещё и чисто вытертых столов, чтобы там ни листочка. Конечно, у него есть пара узких выдвижных полок, но я подозреваю что там также чистота и аскетичный порядок.

Во-вторых, стол был выполнен из странного вида с прожилками дерева, единого куска, но части полотна отсутствовали и их заполняла словно смола, полупрозрачная, мутная, но прочная как древесный лак. Этот фантастический рисунок притягивал взгляд и было невозможно понять сколько такой стол стоил и откуда взялся. Впрочем, в мире множества Изнанок дерево бывает всякое.

— А самолёт? Есть в Кустовом самолёт?

— Поскольку, Аркадий Ефимович, у Вас есть некоторый вес и уважение в нашем сообществе, в том числе потому, что Вы ещё ни разу не подвели своих подрядчиков и, по нашим данным, пережили на территории Чёрного рынка два покушения, я могу Вам кое-что рассказать. Но не за оплату пошлины.

— Оплатить её наличными? — неудачно попытался пошутить я, хотя понимал, что он-то как раз говорит серьёзно.

— Аркадий. Наша служба безопасности Вас не опознала. А вот учётная служба понимает, что в Вас стреляли. И я даже не задаюсь вопросом, как Вы выживаете после покушений, у всех свои секреты профессии. Хотя от меня, конечно, примите поздравления. Не спрашиваю, почему Вы не пожаловались на эту ситуацию в службу безопасности. Опять-таки, у всех своя ситуация. Но нам важно негласно знать, кто это был? Ну то есть, если все начнут стрелять на территории нашего сообщества, то мы превратимся в территорию хаоса.

— А Вы уверены, что хотите это знать?

Он вздохнул:

— Многое из того, что я знаю, я не хотел бы знать. Но знать — моя работа, ремесло, моё и моей службы.

— Стрелял Ермолаев. Ну, вроде бы так его фамилия звучала. Это был сотник, то есть глава военного отряда Вьюрковского.

— И это наверняка сочетается с тем, что Вы до этого узнавали про владетеля земель графа Вьюрковского.

— Ещё и как!

— А расскажете контекст? И куда делся тот Ермолаев?

— Стрелок был наказан. Убит. Тело заброшено на Изнанку.

— Значит, ситуация с исполнителем исчерпана. Но не с заказчиком?

— Уверен, что Ваше сообщество ничего не станет делать с целым лендлордом.

— А почему так произошло? Насколько личный конфликт, не пожалуетесь?

— Вьюрковский торговал английским порошком при помощи такой организации, как Братство. Недавно их накрыла секретная имперская служба, а я имею к этому самое прямое отношение. Ну, он на меня обижен.

— Резонно. Думаю, Вы сказали всё, что могли. Уверяю Вас, что Ваша информация останется конфиденциальной, вместе с тем, мы сможем лучше понимать климат в регионе.

— Вот насчет климата. Меня для смены этого самого климата интересует самолёт.

— Самолёт. Ну да, Вы ездите, стреляете, теперь решили ещё и полетать. Что Вы за адвокат такой, Аркадий?

— Разносторонне развитый.

— Самолётов и прочих летательных аппаратов в вольном городе и окрестностях нет или почти нет и есть тому, коль скоро мы говорим так откровенно, причина.

— Плохие лётные условия? Отсутствие аэродрома?

— Это следствие, а не причина. Нет. Просто если у кого-то появится самолёт, он начнёт на нём летать. А начав летать, он может увидеть то, что кто-то не желает, чтобы было видно. А если пойти в моих намёках дальше, то каждый первый из владельцев земель, лордов, как Вы их называете, имеет что скрывать от взора с неба. Каждый. И поэтому они не хотят, чтобы самолёты тут летали, во всяком случае часто. И это тормозит развитие авиации.

— Мда. Я Вас услышал. Но на вопрос, есть ли на Чёрном рынке самолёт, который я мог бы хотя бы арендовать, Вы мне можете ответить?

— Самолёт штука чрезвычайно редкая. В свободную продажу не выходит.

— Это не «нет»?

— Верно. Для того, чтобы ответить, мне нужно посоветоваться с нашим сообществом. И было бы неплохо узнать, а зачем Вам такой экзотический способ перемещения в пространстве? Есть какая-то контрабандная партия, которую Вы хотите доставить?

— Нет. Мне надо к Юбе. Это такой каган, достаточно далеко. А ехать к нему только по территории империи неделю, потом по его каганату к нему ещё несколько дней, потом таким же образом обратно. В общем, у меня нет полутора месяцев времени.

— Понял, туризм и переговоры. Ну да, путешествие по Степи вообще потенциально опасно, вместе с тем открыто для полётов и ПВО отсутствует. Мне нужно пару дней, чтобы ответить на Ваш вопрос.

— Ну, спасибо хотя бы за это. Дали Вы мне пищи для размышлений.

— Это я люблю и могу. Заходите ещё в нашу интеллектуальную ресторацию.

Глава 6

Табор

Табол — это река. Кстати, течёт где-то недалеко и неторопливые степенные рыбаки ловят в ней вкусную рыбку.

Табо́р — это остров такой (согласно французским картам, на английских — остров Мария-Тереза), на котором тусовался капитан Грант, пока его искала команда лорда Гленарвана в книгах Жюля Верна.

А та́бор — группа цыган, которые периодически кочуют, попутно промышляя песнями, плясками, мелкими хищениями, конокрадством и лечением лошадей, гаданиями, традиционными ремёслами и торговлей весьма сомнительным товаром.

Утром к нам приехал табор. Который с ударением на первый слог, цыганский. Ну, вообще-то они ехали не совсем, чтобы к нам…

Четыре разномастных экипажа, один премиальный (бывшая дорогая карета, я такие вещи уже начал различать из-за своей нынешней весьма специфичной жизни), две заведомо недорогие кибитки, а последний вообще — бывший грузовой. Все приближающиеся к нам средства передвижения были переоборудованы цыганами (наверняка ж они их купили?) при помощи большого количества ленточек и дугообразных тентов.

Двигались они по сельской дороге неспешно, не пели песен и не играли на гитарах. Зато на них на все лады лаяли окрестные собаки, которых цыгане показушно игнорировали.

Вообще село Харьков — это длинная извилистая дорога-улица, ведущая к озеру (озёр тут много), а от неё перпендикулярно отходило ещё шесть разной насыщенности улочек, мы жили на первой же, в самом её дальнем конце.

Было утро, я готовил на улице, а точнее грел вчерашнюю кашу и перелаивание местных кабысдохов услышал заранее.

Когда они добрались до нас, я подумал, что они всё же на кладбище, мало ли что им там надо, может похоронить кого из своих, они же покойников не возят за собой в странствиях, верно?

Но они остановились как раз напротив нашего покосившегося забора, стали выходить, разминаться. Тайлер, даром что вчера пил, бодро сбегал в дом и вернулся уже неспешно, зато с винтовкой и патронташем.