Охраннику я навязчиво от широты души выставил бутылку хлебной водки, соврав, что у меня сегодня день рождения, просил держать ворота не запертыми, чтобы, когда приедет срочная поставка оборудования на грузовике с голубой кабиной, сразу пускать, пропуск не спрашивать (да и не было никакого пропуска).
Потом ждал, ждал, ждал.
Они приехали чуть усталые и со следами высохшего пота. Странное семейство не куражилось, не говоря лишнего слова, они подъехали к наладочному цеху, сами распахнули ворота, сами закрыли их за грузовиком и весьма шустро разгрузили. Хотя до этого и говорили, что им нужна будет помощь в разгрузке, а я уже привлёк к этому делу Тайлера, больше никого не успел придумать.
Я оплатил главе семейства заранее запасённым конвертом с восьмью сотенными купюрами, целое состояние, но особенности поставленной задачи совершенно точно того стоили. Николай Викторович/Иван Иванов говорил, что можно найти подрядчика на кражу за сто двадцать рублей, но у меня не было цели сэкономить, скорее наоборот.
…
— Есть ходатайства до начала судебного заседания? — голос судьи вырвал меня из пучины сонных воспоминаний.
— Да! — встал Илья Адамович. — Заявление о фальсификации, ходатайство о назначении экспертизы.
Мой процессуальный противник свой выпад оформил в виде письменного документа, который торжественно и вовсе даже не заблаговременно вручил сначала мне, а потом и суду.
Я бегло просмотрел его, тем более что заранее предполагал смысл и текстовку документа. Ну, что и говорить, многоопытный оппонент отработал на все сто. В чём-то даже приятно иметь дело с профессионалами, которые действуют правильно, жёстко, извлекая из документов всю аргументацию.
На мой взгляд формулировки немного размыты, сильные аргументы перепутаны со слабыми и можно было бы побороться, но…
— Мнение по ходатайству, Аркадий Ефимович?
— Ну что сказать, уважаемый суд, уважаемый коллега… Всё верно, поставлен вопрос о фальсификации ключевых документов, договора о поставке и отгрузочно-передаточной документации. Если они есть, то и долг есть. Нет документов, тогда вся моя позиция — это обман и пшик, ложь, пустышка.
— Хотите отозвать иск? — безэмоционально спросил судья, так спокойно рассуждая о деле с колоссальной суммой требований.
— Что? Нет! Ни шагу назад… Как это ни странно, я не возражаю против ходатайства.
— Поясните? — недавняя невозмутимость судьи дала некоторую трещину.
— Ну, мы уверены в своей документации.
— А если Вас обманул Ваш клиент?
— Всякое бывает, — с лёгким поклоном согласился я.
Ирония в том, что сейчас директор истца — это гражданин Солодожаров. Паспорт именно на такую фамилию лежал у меня на Изнанке в тайнике и на этом паспорте была моя фотка. То есть мой заказчик — это я сам и оттого невозмутим и хладнокровен, как безжалостный вьетнамский снайпер, который заманивает в смертельную ловушку взвод наивной американской морской пехоты, уверенной в своей непобедимости.
— И всё же наш договор, накладные, акты и так далее — оригинальные, поэтому мы и не возражаем против ходатайства.
— В деле только копии. Мы запросим ваш московский офис на предоставление оригиналов, но если их не будет, то экспертиза будет проведена по копиям, помещенным в дело.
Я кивнул. Мало кто знал, что экспертизу можно провести и по копиям. Рубинштейн знал.
— Мы никак не можем ручаться за заказчика.
— Вы общались? — спросил судья.
— Да. Они без энтузиазма относятся к направлению сюда документов.
— Это потому, что форменные жулики! — надменно выдал Илья Адамович.
— Нет, это оригиналы на миллион с лишним, если они будут утеряны, проблем не оберёшься, в том числе и с московский налоговой.
— Мы понимаем, — сочувственно кивнул Родионов. — Так же суд не вправе их обязать, как по смыслу статьи шестьдесят шесть, буквальный текст которого гласит — «нет концепции истребования документов у сторон». Да и как мы их обяжем, какой-то кустовской суд, другая юрисдикция…
— Да, Ваша честь. И тем не менее, мы в себе уверены, пусть нас проверят, надеюсь это снимет все вопросы.
— В некотором роде экспертиза станет «моментом истины» и если подлинность подтвердится, то… суд не может предрешать собственное решение и высказывать о нём суждение. Но Вы понимаете, — он посмотрел на Рубинштейна. Потом на меня. — И Вы понимаете. Что когда я спрошу про отказ от иска второй и последний раз, тогда обратного пути не будет.
— Нам не нужен обратный путь, Ваша честь.
— Что ж… Совещаясь на месте, с учётом мнения сторон, суд удовлетворяет ходатайство, поручает проведение почерковедческой экспертизы главной экспертной лаборатории при полицейском ведомстве, расходы оплачены на депозит суда, документы будут представлены из судебного дела, запрошены у сторон, о результате вы узнаете дополнительно и отдельно. В связи с назначением экспертизы слушанье дела приостанавливается до её результатов, что так же останавливает течение процессуальных сроков по самому делу, определение о возобновлении с датой мы сообщим вам почтовой связью или звоните через где-то месяц, не раньше. Судебное заседание завершено, все свободны, встать, суд уходит.
И он ушёл.
Рубинштейн посмотрел на меня хоть и опасливо, но немного самодовольно:
— До свидания, Аркадий Ефимович.
— И Вам, Илья Адамович. С профессионалом всегда приятно иметь дело.
Он смутился на мгновение, но пожал мне руку. Удерживая его руку на секунду дольше, я подумал, что этот старый хрен объективно мой ровесник, если считать старого меня.
Только старого меня больше не существует, а есть Аркадий Ефимович Филинов, который вовсю раскрывает крылья, что приветствовал бы его Предок-Покровитель, ведь он тоже птица.
А птица любит полёт. Может, поэтому мне хочется летать?
* * *
После суда я поспешил на Медный завод. Тайлер ещё утром был направлен к китайцам договариваться по мусоровозной команде, а я ехал на встречу с Дядей Ваней и его добрыми молодцами.
Приехав, обнаружил что до встречи ещё полтора часа и, поставив машину в тень от наладочного цеха, оставил охраннику из следующей смены указания и пропуска на команду «семейного подряда», задремал в тишине цеха.
…
Дверь скрипнула, они зашли, щурясь в почти полной темноте помещения. Протерев лицо ладонями, вышел вперёд и поздоровался. Меня уже не так раздражало, что я не знаю имён сыновей, они-то друг друга называли Иваныч, а различать их приходилось по старшинству.
— Дядя Ваня, я для чего вас всех вчера позвал…
— Проверить, всё ли привезли?
— Этого мне не с чем с сравнить, к сожалению. Нет, Вы говорили, что своей семьёй способны собрать хоть чёрта лысого, хоть тележку, хоть танк. Вы же, вроде, фермеры?
— Ну, — он пожал плечами, а его сыновья, не спрашивая разрешения, растеклись по помещениям. — Это вовсе не исключает наличия трех с половиной инженерных образований на четверых.
— Да куда уж нам, — протянул младший, — со своим незаконченным против ваших двух высших.
Фраза была произнесена явно не в первый раз, поэтому никто на неё не ответил.
— И у старшего, как я уже говорил, золотые руки.
— Да?
— Иваныч может собрать ружьё из найденной трубки, деревяшки и нескольких закалённых гвоздей, — согласился средний.
— А Вы?
— А я нет, у меня руки под молоток заточены (ага, видел, такой с длинной ручкой), да и нет у меня образования, так, читать и писать умею. Подам, принесу, подмету.
— А лётное дело? — не унимался я, кивком показав на младшего, имея в виду разговор о его способности управлять любим видом техники. — Я недавно искал через учётную службу пилотов, есть всего шесть в городе, да и почти все старые и спившиеся. А тащить издалека было бы трудно.