Теперь по утрам она уходит на работу, а на самом деле её забирает Кастет, и она у него дома отсыпается. Потом отвозит её домой, там она делает вид, что устала на работе (когда у тебя сшитое магией пулевое ранение в верхней части живота и сломано ребро, то это легко), там тоже спит и ест. Должна в ближайшее время восстановиться.
Ко всему прочему, это огромный шаг к тому, чтобы они начали строить свои отношения, а она, наконец, отстала от меня.
Короче, все довольны. Поэтому мы и соврали Мин, что спас её и, заодно, меня, главным образом Кастет, а Великий предок с его магией так, рядом постоял.
Она не совсем дура и понимала, что вынуть пулю и «зашить» её Кастет, само собой не мог, это работа Предка, но понимала так же, что если бы тот хмырь продолжил стрелять, то никакая медицинская помощь нам бы уже не понадобилась.
Сначала мы заехали в офис, Тайлер остался сидеть на своем пассажирском сидении с умным видом (к гадалке не ходить, задрыхнет), а я пошёл к Чену.
Когда зашёл в офис, то на стуле для посетителей сидел какой-то незнакомый мутный типок.
На мой вопросительный кивок Чен ответил:
— К Вам, Аркадий Ефимович, третий раз человек попасть пытается. Я ему номер мобилета не даю, так он караулит.
— Наконец-то, — улыбнулся желтоватыми зубами незнакомец и протянул руку для рукопожатия. — А я Александр Мещеряков, бывший пилот эскадрильи авиации его императорского величества, летал на боевых дельтапланах.
— Рад, — я принял рукопожатие, на секунду подумав, на кой черт мне информация про дельтапланы?
— Вы от Константина Ивановича?
— Что? Да, от Кастета.
— А у вас есть родственник Мещеряков, другой Мещеряков, в нашем же городе?
Спрашивал я так, потому что одного шныря с такой же фамилией подсылали ко мне мои родственники и я на него натравил ни много ни мало, а секретную имперскую службу.
— Конечно есть, это же естественный ход вещей, что у моих родственников такая же фамилия. Только они все жулики и проходимцы, я один из них честный.
Глава 2
Мещеряков
За моим столом, а стол в моей сольной адвокатской коллегии был один, и пока меня не было, а иногда и когда был, сидел Чен, он всё-таки мой помощник, вполне официально, а также и заместитель директора (то есть, мой, по прииску).
Вот и сейчас за моим столом сидел Чен и довольно прозрачно намекающе сопел, глядя на небольшую стопку бумаг, кое-какие наряды, заявки, коммерческие предложения.
— Подождёте минутку. Мне тут бумаги подписать надо.
— А я, пока Вы подписываете, расскажу.
Чен уступил мне место, теперь я с умным видом (ни дать ни взять Ленин, подписывающий декрет «О земле») визировал документы и поощрительно кивал в процессе рассказа.
— С меня денег хотят, банк.
— Много?
— Полмиллиона. Но они не правы.
— Кредит? По кредиту требуют? — я, хоть и подписывал, но думать мог и резонно полагал, что банки, как правило требуют денег и обычно такие ситуации произрастают от кредитов. — Вы кредитор, поручитель?
— Не так. У меня есть фирма. Она брала кредит, не я.
— И?
— Взяла кредит, но они всё украли.
— Они? Банк украл?
— Ну какой банк⁈ Родственнички, конечно!
— Тут подпись в трёх местах, — Чен помогал мне переворачивать и забрал часть документов, чтобы ставить печать прииска.
— Вы не очень понятно рассказываете. Что за родственники?
— Брат мой непутёвый, сестра и зятёк. Мать, опять-таки. Мать у меня, знаете, от самого Кротовского через дом живёт. Золотой человек, голова! Были на параде? Какая красота! А мы, Мещеряковы, очень серьёзная семья в городе. Держитесь меня и у Вас всё будет в золоте. Матушка моя с матушкой Кротовского близко дружит, чай вместе пьют.
Я отметил для себя, что тут явная нестыковка, согласно официальной биографии, Сергей Кротовский, хотя и не в лесу родился, то есть родители его известны, но уже умерли, причём оба.
— Так, фирма взяла кредит, а родственники потратили деньги. Что дальше?
— А банк теперь требует их с меня.
— Как «зовут» банк?
— РосЕвроБанк, это имперский банк, из Москвы.
— Понял, — отметив для себя, что не знаю такого. — С Вас требуют или с фирмы?
— С фирмы.
— А у фирмы что-то есть? Из-за чего Вы переживаете?
— Есть. В былые годы, когда фирма работала, мы купили участок. Ну как, купили, договорились с прежним главой, предшественником Кротовского. Если Вы понимаете, о чём я? Мы же серьёзная семья в городе! И построили здание ремонтной мастерской. Мы ремонтировали станки и оборудование для англичан. Невозможные, кстати, люди, сплошь жульё, не то, что наши, русские. А теперь банк требует отдать здание в погашение кредита, а мы кредит платили.
— Оплатили или платили? Это прямо разные слова, отражают степень завершённости процесса.
— Ну может, какие-то крохи остались должны. Это же не причина забирать здание⁉
— Причина, если здание в залоге. Оно в залоге?
— Да. И земля. Это всё те жулики, которые родственники, подговорили меня! Когда деньги текли рекой, все их приворовывали, хапали. А сейчас я остался один и пытаюсь восстановить бизнес после вероломства… Автомастерскую сделал, с Кастетом вот дружу. Честнейший парень.
Кастет, который своё прозвище получил не просто так, наверно был бы польщён такой характеристикой.
— Каков размер долга по банку?
— Полмиллиона. Но это по их цифрам, а они врут. Банкиры — жулики и явно с кем-то в сговоре, кто хочет нашу мастерскую захапать. А она огромная, в три этажа, кирпичные стены, на века строили!
— А что Ваш бухгалтер говорит, какой долг?
— Это же была подружка зятя. Даже, скорее всего, любовница. Она тоже уволилась, но документация у меня в конторе валяется.
— То есть реальных цифр Вы не знаете? А почему бизнес основной заглох?
— Когда англичане ушли, то с новыми администрациями, которых назначил этот олух Кротовский стало невозможно работать, плюс некоторая часть рабочих разбежалась. С русскими невозможно работать, сплошь пьяницы, тупицы и лентяи, не то, что благородные англичане.
Любопытно, только что англичане были плохие, а Кротовский — золотой человек.
— Вот мы и стали разбираться, — распалялся Мещеряков. — Куда деньги девались все? А средства от кредита полностью украли, полностью. Я не буду его платить, пусть брат платит и мать.
— А что банк? Угрозы? Претензии?
Мещеряков достал кипу помятых документов.
— Да, угрозы были, но меня не запугать, я же бывший пилот! Претензии были. Я посмеялся в лицо почтальону. Хотел его с лестницы спустить, но он больно ловок.
Я представил себе лицо Стаса, который закатывает глаза, потому что ему нет дела до отношения между адресатом и отправителем.
— Ладно пока они просто претензии писали, а сейчас вообще ни в какие ворота, они якобы выиграли суд в Москве.
— Как в Москве?
— Не знаю «как», Вы мне скажите.
— А где кредитный договор? — у меня закралось мощное подозрение, что банкиры были далеко не дураки. И Мещеряков вовсе не такой Д′Артаньян, как он описывает.
— Сейчас.
Я посмотрел кредитный договор, почти сразу же отлистав к концу, где пишут про подсудность.
Ну да, едрён бульон. В случае спора по настоящему договору, он подлежит рассмотрению в третейском суде при ТПП города Москвы. Третейская оговорка, когда подсудность определена сторонами в договоре.
Вот так судебный процесс заведомо ушёл из Кустового.
— Это не решение, это филькина грамота! — кипятился Мещеряков.
— Если Вы сами это знаете, то зачем Вам юрист, адвокат?
— Как зачем? Чтобы в суд подать на банк.
— Подать в суд за то, что они подали на Вас в суд? Это так не работает.
— А можно обжаловать московское решение? Это незаконно, мы платили кредит.
— Третейские решения как правило не обжалуются, но их юридическая сила — это очень спорный и больной вопрос. Всё же Кустовой не входит в юрисдикцию империи. Но и делать вид, что решения нет, пока нельзя.