Двойная ирония была в том, что Леонов тоже выдавал себя за укротителя, но не был настоящим.
В основном, это уличение кого-то в фиктивном статусе и состоянии.
Это я вообще про «липовость» и поддельность статусов. В моём случае надо знать моё собственное происхождение…
Короче, третейские суды. Третейские суды я откровенно не любил, потому что в прошлом мире с ними взаимодействовал неоднократно.
Есть, допустим, суды общегражданские и специализированные. Они назначаются судом, их деятельность регламентирована процессуальными кодексами и есть иерархия, то есть решение районного суда ты можешь разбомбить в области и так далее по возрастающей.
Был у меня, допустим, случай.
Покупали наши люди горное оборудование. Там, что ни гайка, то по чертежам и стоит дорого. Оборудование было буровым и стоило миллионов, допустим, десять.
Привезли его, вскрыли, а оно бракованное. Причём брак такой капитальный, в основе горного оборудования использовался металл низкого качества и дешёвый. У рудника, который его должен был гонять, инженеры все матёрые, у них к тому же своя лаборатория была. Они даже марку стали определили и вынесли вердикт «металл — говно» (простите мой французский). Таким ёмким приговором они подразумевали, что оборудование работать не сможет, его банально поведёт в тяжёлых условиях. Так что оно развалится, причём в лучшем случае в руках мастеровых, а в худшем, внутри горной породы, его потом поди оттуда ещё повыковыривай.
Короче, составили мы комиссионные акты, лабораторные исследования приложили, ТПП подтянули, все зафиксировали, прижали этими документами к стенке поставщика, он согласился предоплату вернуть, полную оплату не просить.
Но согласился он «на словах». А был он у нас с Украины, Днепропетровской области. Итак, в этой самой области его к бортику прижал местный финансовый контроль, мол, почему бабки не получаешь и не платишь налоги? А не уклонист ли ты, мил человек, а не хочешь ли ты сходить в направлении мест, не сильно отдалённых, годика на четыре?
И эти черти в качестве оправдания подали на нас в суд. В третейский. Что такое третейский суд? Это такая чисто коммерческая организация, которая за бабки, типа как нейтральное и мудрое лицо, берётся ваш конфликт непредвзято и авторитетно разрулить.
Про их честность, квалификацию и неподкупность — это отдельная песня.
Для попадания в эту шарагу в договоре должна быть «третейская оговорка», тогда спор будет подлежать разрешению во «Всегалактическом наивысшем суде». И если случится конфликт, и вы попадаете туда, то придётся платить довольно приличные бабки и вас там неизвестный хрен, облачённый для красоты в чёрную шёлковую мантию, типа, будет судить.
В моём случае подсудности с пацанами из Днепопетровска, таким был Коммерческий арбитраж при ТПП Украины в городе Киеве.
И попадает к ним тупое исковое «мы, мол, поставили, мы красавцы, а нас на бабки кинули».
А между прочим, если открыть гражданский кодекс любой страны (да и в международной конвенции про договоры купли-продажи ООН тоже), то там написано, что если поставили фуфло, то бабки вы и не должны, надо вернуть брак и сделать обиженное лицо, то есть поставить нарушителя на прямые убытки, неустойку ему накрутить и так далее.
И нас Киев приглашает, мол, явитесь и объясните, почему вы бабки не платите?
Ну, мы там местных деятелей наняли, но я им подготовил мощный материал.
Расписал я, как нам брак подсунули, про экспертизу, про претензии и даже что поставщик эти претензии принял, а в составе комиссии, которая констатировала позорный факт использования галимого сорта металла, был представитель поставщика, так что для их это всё ни разу не сюрприз.
Отзыв на шестнадцати страницах, приложений ещё на шестьдесят, мы это всё заверяли и сшивали.
Короче, по итогу суд нам отказал, сухо написав, в одну, мать его строчку, «покупатель серьёзных доводов и доказательств не представил».
А какие надо было… Чтоб серьёзные? Напечатанные кровью на коже, снятой с директора поставщика, расписки, что денег никто никому не должен?
Правда, наша сторона бабок всё равно не платила.
Потому что после того, как этот туфтовый суд выносит решение, радостный поставщик, который держит бумажку о том, что за поставку бракованного товара ему покупатель один чёрт заплатит, то выясняет, что ему нужен вполне отечественный исполнительный лист, который выдает только отечественный же суд.
И когда он в этот суд обратился, я туда тоже аки резвый зайчик прискакал и свои доводы по второму кругу выдал, что контракт не исполнен должным образом, а ещё и поставщик сам нам неустойку торчит.
И наш суд (характер нордический, не женат) весьма спокойно это всё расписал и отказал всем и во всем, послав всех обратно, откуда пришли.
И хотя тот третейский суд мне в итоге ущерба не нанёс, осадочек-то остался.
…
Ко мне неторопливой походкой двигался Орлов, конкурсный, у которого я когда-то купил сейф, стол и прииск. Три вещи, стало быть.
А с другой стороны, как туча, надвигался представитель из банка по моему делу. И все меня узнали.
Главное, цвет глаз и волос другой, а всё равно узнают, явно по пиджаку.
— Привет! Я себе такой же в Италии покупал, — без пафоса поздоровался со мной Орлов, кивнув на выдающий меня окружающим предмет одежды.
— Здрав будь, Павел Вячеславович. В суд? — чёрт, нахватался от Маши сельских приветствий.
— В него. Ты куришь?
Он достал серебряный потёртый портсигар.
— Нет, но постоять за компанию могу.
Представитель банка уныло потоптался и несолоно хлебавши, медленно уплыл дальше.
— Я вообще редко курю, бывает одну в неделю. Сейчас просто дело нервное… — извиняющимся тоном поведал он, я кивнул в ответ.
Паша курил, фактически, я тоже, только пассивно.
— Есть что интересного на продаже? — спросил я по привычке.
— Есть градирня. Требует ремонт.
— Не интересует.
— Пресс гидравлический, но разукомплектованный. Тебя вообще, что интересует, Аркадий?
— Я представляю интересы прииска.
— Того, что я тебе продал? — Орлов понимал, что покупателем я был номинальным, иллюзий не питал и относился к этому факту, как к само собой разумеющемуся.
— А ещё медной фабрики и нефтеперерабатывающего завода.
— Нормально с клиентами?
— На количество не жалуюсь.
— А на качество?
— На оппонентов жалуюсь, со свету меня сживают.
— О! Это я понимаю, меня самого бомбят жалобами и попытками отстранить. Главное платить мне никто не хочет, а отстранить хотят, причём в моем случае те, с кем я до этого имел договорённости.
— Люди — они такое.
Он сделал длинную затяжку. Сигаретный дым был мягким (насколько я мог судить) и ароматизированным.
— Есть в продаже сгоревший ресторан.
— С землей?
— Да, там аренда у города на пятьдесят лет, с полной передачей прав.
— А что за трагическая история стоит за этим пепелищем? Клиенты подрались? Несчастная любовь? Дуэль на бутылках с зажигательной смесью?
— Всё куда проще. Кент задолжал бандитам, они наняли ирландцев. Ну, когда у нас ещё были ирландцы.
— А что, уехали?
— Говорят, что так. Так вот, ирландцы — люди резкие, они наехали на кента и в качестве угрозы сожгли заведение.
— Большое оно хоть было?
— Два этажа, почти две тысячи квадратов, даже своя катерная стоянка.
— Единственный, надо думать, актив?
— Да, — он пустил струю дыма в сторону. — Ты прямо в корень зришь. Единственный актив, должнику теперь нечего терять, он вообще в бега подался, долг никто никому не вернул, а банкротит вообще фискальное управление по налоговым долгам.
— Банкротство отсутствующего должника?
— Да. Только не знают, кому гору сгоревших брёвен толкнуть.
— А земля что, не ценится?
— Земли в Кустовом много.
— А где вообще это заведение было?