— Как бы мне устроится к Вам на работу, водителем?
— Голубчик, — покровительственно вздохнул он. — У меня уже есть водитель. Он же заведует гаражом и выполняет мои мелкие поручения. Его род служит моему уже сколько… четыре поколения?
Граф толсто так намекал, что такого безродного хлюпика не допустит к статусу своего водителя на расстояние пушечного выстрела, но делал это сравнительно вежливо.
— Простите, что напрашиваюсь. И Ваш водитель наверняка достойный и заслуживающий доверие человек. Меня нужда толкает просить. Мой дядя…
Вьюрковский небрежно посмотрел на меня со смесью брезгливости и жалости.
— Я работаю на него, всё за него делаю. Погрузка-выгрузка, ухаживаю за грузовиком, рулёжка, — рассказывая, я загибал пальцы, но не сводил взгляда с графа. — Вся работа на мне, а он платит мне сущие копейки. Сам только пьёт горькую, а я сижу без гроша. Так я никогда не накоплю на свадьбу.
— Женишься? — со сдержанным интересом спросил Вьюрковский.
— Да, Ваше сиятельство.
— А я вот видишь, до сих пор не собрался, — свысока усмехнулся он.
— У Вас, наверное, табор невест пороги обивает. Все благородные роды были бы рады породнится с Вами.
Официально Вьюрковскому было пятьдесят шесть лет и отсутствие ближайших родственников вместе со статусом и деньгами делали его очень лакомой добычей для «невест».
— Знаешь, голубчик… Как там тебя? Впрочем, не важно… Ты прав, предложения о помолвке поступают по три-пять штук в год. Правда раньше мне сватали молодых румяных девиц, а сейчас уже зовутся ко мне в жены женщины постарше, приезжают, бывает, на общественных мероприятиях ловят, вздыхают, пытаются проявить интерес. За тобой бегали женщины?
— Куда мне⁈ Всё больше я за ними.
— Ну да, о чём это я.
— Но Вы сейчас не женаты? Простите, что рассуждаю о вещах, о которых простой бедный парень не должен говорить в присутствии такого почтенного господина.
— Отчего же, мне как правило не с кем поговорить. Тем более о таком. А ты хотя бы не пытаешься со мной спорить или нещадно тупить. Я ведь и не был никогда женат, в том нет никакого секрета. Ты верно думаешь, что я голубой?
— Какой? — изумлённо сделал вид, что не понял эпитета, так как среди местных ассоциации цвета и сексуальной ориентации не замечал.
— Ну жополюб, педрила, мужеложец.
Я тут же профессионально прикинулся, что застеснялся его слов и, по-видимому, достаточно удачно, потому что граф, глядя на меня, жизнерадостно хохотнул.
— Отвечай, это был вопрос! — он спустя пару мгновений придал своему лицу прежнее строгое выражение.
— Нет, Ваше сиятельство, не думаю так. Точно не думаю! Во-первых, тогда бы у Вас тоже жил бы этот самый, любимый Вами мужчина. Молодой мужеложец-нахлебник. И, во-вторых… стесняюсь сказать…
— Не стесняйся, чего там тебе в голову пришло?
— Ну, Вы бы на меня тогда смотрели бы с вожделением.
Граф снова кратко, но искренне хохотнул, потянулся к шкафчику и ловко извлёк оттуда два изящных хрустальных бокальчика, имеющих объёмную округлую чашу, зауженную кверху, короткую ножку и широкое основание, следом какую-то пузатую бутылку с темноватой жидкостью. Амвросий Дмитриевич в процессе наполнения ёмкостей амброзией, криво ухмыляясь, пробормотал себе неразборчиво под нос что-то типа: «В первый же день там продырявят, потому что красивый, сука!».
— Бери и пей. Ты меня развлёк.
— Я за рулём… Мне нельзя…
Его взгляд на пару секунд снова потяжелел.
— Слушаюсь, Ваше сиятельство,
Он со звоном стукнул своим снифтером (привет, знание из алкогольного прошлого моего прежнего мира!) о мой, сделал круговое движение, затем вдохнул аромат и единым тягучим махом выпил и проследил, чтобы я тоже выпил.
Из-за отсутствия практики в последнее время, коньяк, а это был несомненно он, пошёл мне не в то горло, так что я закашлялся, глаза заслезились и это привело графа в ещё больший искренний восторг.
— Ты верно, голубчик, не пьёшь?
— Куда мне, с таким дядей, он мне не даст!
— Ну да, работа тебе, конечно, нужна. Ты спрашивал про брак, про женщин? Была у меня одна, когда я был молодым.
— Несчастная любовь? Измена? — я постарался выровнять дыхание и осторожно поставил снифтер, который явно стоил как четверть нашего с Тайлером грузовика.
— Ты бульварных романов начитался. Нет, эта фифа по первому требованию задирала юбку перед моим дражайшим братцем и попыталась меня в угоду ему отравить, как бродячего пса. Знаешь, что с ней стало?