— А насчёт родового гнезда, это правда?
— Чистая правда и именно поэтому позвал Вас.
— Опять не с кем разделить. А Ваш родной отец? — осторожно спросил китаец.
— А он захочет наложить на этот особняк лапу после того, как я проверну сделку, сошлётся на право патриарха обращаться к любому имуществу любого члена клана и рода.
— Ну, надо полагать, что Вы против этого что-то придумали?
— Придумал, конечно. Выведу в дипмиссию, придам статус экстерриториальности и внекустовской юрисдикции и всего делов-то. Вообще меня печалит, что моя семья на этот особняк положила в своё время «болт». Ну, то есть… Почему только у меня ёкнуло сердце от существования и бесхозности старого дома?
Сад был основательно заросшим. Из земли тянулись даже не веточки и травка, а настоящие кусты и деревья, которые росли там, где им вздумается. Не было никаких газонов и дорожки к дому, вернее были, но у корней молодых ещё, но уже уверенных в себе деревьев, которые заявляли, что формируют тут лес.
Среди ветвей пронёсся шелест птичьих крыльев, и я уже знал, что это значит.
…
— Ты радуешь меня, приёмный, — мы были на Изнанке, куда Предок меня выдернул со всей присущей ему деликатностью.
Мы снова были в чёрном-пречёрном лесу, почти бесцветном, мрачном и молчаливом, вероятно, любимом и привычном для Филина месте. Я стоял на земле у корней, могучая птица была на трёхметровой высоте впереди и наверху, так что мне приходилось задирать голову.
— Ты хотя бы при посторонних меня так не называй.
— Как продвигается с отродьем Вьюрка?
— Продвигается. А чего ты выдернул меня? Дом имеет для тебя особое значение?
— Дом как дом… — Филин попеременно приподнимал и опускал то одну лапу и чуть раскачивался, словно ветка была горячей и обжигала ему лапы, но не настолько, чтобы с неё взлететь. — Но это дом согрет несколькими поколениями Филиновых. К тому же в нём есть пара особенных мест.
— Подвал? Башня?
— Почувствовал магическим зрением? — одобрительно ухнул Филин. — Ещё, как ни странно, кухня.
— Так ты рад, что я пытаюсь купить дом?
— Купишь, — уверенно сказал Филин. — Вина своего ты не дождёшься, но купишь.
— Да и пёс с ним, с вином.
— Там твои китайские друзья спрашивали про алтарь в мою честь.
— Было дело. Тебе интересно их предложение?
— Ещё бы, — усмехнулся он. — На поклонении и уважении зиждется моя сила и процветание. Запоминай.
— Что?
— Здание на пустом участке. Размер четыре на четыре метра, примерно. Участок пустой и ровный, обнесённый забором.
— Участок, здание, пока не понял.
— Просто запоминай.
— Ладно. Материал стен? Кирпич, дерево, бетон?
— Пусть будет классический кирпич.
— Высота?
— Ну чтобы человекам внутри было стоять комфортно.
— Крыша?
— Четырёхскатная.
— Чем-то венчать крышу? — спросил я его, а он отмахнулся.
— Ты отвлекаешь от главного. Помещение внутри пустое. Но в центре каменная или кирпичная, вроде как столик — возвышенность.
— Собственно, алтарная площадка? — предположил я.
— Да. В центре площадки углубление под свечу. Обычная такая свеча. Стены все ровные и пустые, только пусть побелят, чтоб белое было. Когда построят, то пара-тройка старейшин выгонят всех, зажгут свечу, позовут меня.
— Зажгут, выгонят, — запоминал я.
— Свеча — это чистая энергия, хотя и маленькая. Я найду их по пламени и на дальней от входа стене, на белой ровной плоскости проступит моё изображение.
— Типа фотки? Большое?
— Увидишь, — сварливо ответил Филин. — И могут приходить, оставлять возле горящей свечи перья птиц и говорить со мной, это и будет поклонение. Только пусть территорию запирают и назначат ответственного, а то пацанва всё засрёт, проходили уже такое.
Я кашлянул.
Филин открыл глаза, потому что говорил он с величественностью и большим для себя удовольствием.
— Я порадовал светлейшего князя Филина китайцами?
— Признаться сначала, я к твоим с ними общениям относился без энтузиазма.
— А особняком?
— Тоже, — вынужденно признал Предок.
— Тогда можно считать, что я вышел из опалы?
— Твоя семья всё ещё должна почти полмиллиона.
— Работаю как могу, тем более, что этот особняк и Вьюрковский — это части твоего плана.
— Возможно ты догадываешься, но я иной раз могу читать твои мысли.
— Ага. Ты круче КГБ.
— Буду считать это за комплимент. Так вот. Несмотря на это, твои поступки кажутся мне… Как это назвать? Попахивающими идиотизмом.
— Я тебя когда-нибудь подводил?
— Да.