Всё, что остаётся, это ждать, терпеливо смотреть и ждать.
На длинной палке возле сарая был установлен ветроуловитель, несколько полосок ткани на разной длине, яркие, чтобы были видны издалека. Пилот по ним мог понять, какой боковой ветер дует и насколько он силён. Такой вот совершенно нематематический способ.
Самолёт сделал большую дугу и зашёл на посадку наиболее привычным направлением — с северо-востока в направлении юго-запада.
Касание, самолёт было попробовал «подпрыгнуть», отпружинив от земли, но пилот сдержал этот порыв и под рёв винта уверенно понесся по полю.
Спустя тридцать секунд он остановился примерно на середине поля, не добравшись до сарая.
Я прыгнул в грузовик и покатился к самолету. Пока ехал, Фёдор уже выскочил из своего места полёта и копошился над вторым.
Почему Тайлер не выходит? Его нет?
…
— Что случилось?
— Всё как водится. Напился, скотина, — дружелюбно поведал мне пилот, тщетно пытаясь выковырять крепко пристёгнутого (и затянутого узлами) Тайлера, который, выставив вперёд свои желтоватые зубы, застыл в гримасе восторга, ужаса и чего-то вроде истеричной улыбки. И при этом глаза были стеклянные, бессмысленные, словно он спал с открытыми глазами.
— Ты его не ругай, Аркадий. Задание он выполнил, а летать и правда боится. Вот и принял для храбрости, шкалик — другой.
— Двадцатый… — я расплылся в улыбке. — Да, ладно, напился и напился, главное — вы живы, целы, вернулись.
— Он мне доложил, что пакет отдал какому-то секретарю, с Цирманом каким-то встретился,
— Цифферманом.
— Ну, наверное. Даже что-то там продал за восемьсот рублей. Ныл, что якобы шелудивый профессор заставил его подписаться в расписке за тысячу, явно двести прикарманит.
— Да хрен с ними. Ну, молоток, пусть и в дупель пьяный молоток. Понесли его в дом. Нет, давай братьев твоих дождёмся. А тебя побережём.
Телодвижений оказалось больше, чем отнести одного пьяного в умат детектива.
Для начала мы не смогли его от самолёта отковырять. Поэтому откатили самолёт вручную, всё же он довольно лёгкий, до амбара, где поставили на его «законное место».
Потом перегнали грузовик и кое-как вынули детектива, который за это время уже стал храпеть и даже сложил руки на груди.
Его оказалось трудно положить. Нет, он не вскакивал и не вырывался, просто его тело каким-то непостижимым образом принимало сидячее положение, так что пришлось его положить «на бочок», ещё и присматривать до полуночи, когда он наконец расслабился и стал спать, как обычный пьяный человек.
Побритый, помытый и мурлыкающий себе под нос Тайлер, сидящий на крылечке дома в селе Харьков — это какая-то услада для глаз!
Несмотря на то, что местные опять кого-то хоронили и пару раз спрашивали Тайлера для целей обсуждения концепции трансформации картофеля в ценные ресурсы (звали бухать), мы с Джо гнали их погаными тряпками, говоря, что только его из запоя вывели силами бабки-знахарки.
Для местных это, кстати, был очень весомый аргумент. Странно, но перманентно пьющее население тем не менее относилось серьёзно к вопросу не ухода в состояние запоя с последующим закапыванием в уютный грунт на соседнем участке, то есть, местном кладбище.
Алкоголики отчаливали, мы продолжали любоваться на достижения своего престарелого ребёнка, который самостоятельно пил чай и сбивчиво рассказывал про Челябинск, в котором он в последний раз был больше двенадцати лет назад, да и то — проездом.
Теперь вопрос был в ожидании. Мы с Тайлером сделали ещё две доставки в особняк Вьюрковского и, хотя самого его не видели, но пошушукавшись, детектив узнал у кухарки, что барин пока никуда не едет.
А нам, точнее мне, надо, чтобы ехал, собака серая сутулая.
На третий день я решился и поехал в особняк без предупреждения, на том же грузовике, что всегда, причём один, без Тайлера.
— Вас сегодня нет у журнале, — возмутился обычно сдержанный и молчаливый охранник.
— Да. Мне надо лично к барину. То есть я хотел сказать, к графу.
— За каким… То есть по какому вопросу? Было назначено? Почему мне никто не доложил и не вписал?
— Не было назначено. Он мне поручал одно дело, и я не уверен, что имею право Вам об этом говорить.
— Чё?
— Говорю, задание дал секретное, никому не велел рассказывать, в том числе и прислуге. Говорит, как сделаешь, если получится, то приходи ко мне под утро в любой день.
Охранник не обиделся на слово «прислуга» и от моих слов сделался задумчивым.
— Хозяин может. Но его же нет… Что же делать?