Хмыри протиснулись к выходу, спуску по длинной лестнице.
Здоровенный перемазанный грязью попрошайка на секунду заступил им путь, но потом сам же отпрянул назад.
Они смерили его презрительный взглядом.
— Так што дарить будем, Ваша светлость? — назойливо бубнил у меня под ухом Анастас.
— Тихо, — шикнул я на него и протянул ему свою булочку.
Между тем хмыри двигались по единственному выходу в город, мимо многочисленных мелких торговцев. После кованной арки стояло некоторое количество извозчиков, несгибаемой братии, которые предлагали свои услуги в районе вокзала и брали традиционно втрое дороже, чем общегородские извозчики, но чужаков в свою профессию не пускали.
В связи с этим пришлось сделать звонок на Чёрный рынок и объяснить ситуацию.
Среди извозчиков стояли двое в чёрных поношенных одеждах, которые провожали проходящих путников пренебрежительными взглядами, а вот когда подошли к ним те самые хмыри, решительно преградили им дорогу.
— По червончику с лица и поехали, куда душе угодно.
— Отстань, приятель, нас должны встречать, — ответил один их хмырей, но в ту же секунду ему в спину упёрся ствол немецкого пистолета Heckler Koch.
Фамилия хмырей была Хомяковы и они были достаточно опасными людьми, насколько нам удалось узнать. Впрочем, сейчас они были плотно окружены единорогами в гражданском (но вооружённых) и им в пару фраз объяснили их положение.
— Вы арестованы. Я говорю, хавальник свой захлопни, руки за спину давай. Бегом в машину, пока ещё целый.
Машина была наша, в спешке не успели что-то другое придумать, просто замазали на скорую руку густым слоем чёрной акварельки под цвет основной окраски служебные надписи.
Единороги своими спинами полностью оттесняли толпу, которая огибала их, не замечая происходящего. То, что рядом стоит франт с цветами, бродяга, торговец и прочий странный люд, на вокзале никого не удивляло. Мало ли?
А нам было ни к чему баламутить общественность. Оперативные мероприятия, как мне пояснил один из оперов, производятся как открыто, так и негласно.
Хомяковых затолкали в машину, арест произведён. Майор махнул мне рукой.
Принимать участие в операции единороги мне запретили, единодушно (даже Джо) намекнув в самых разных выражениях, что я совсем обалдел и максимум, на что могу рассчитывать, это роль дальнего зрителя.
— Все, заканчивай с чаем, доедай булочку на ходу, нам пора на Чёрный рынок за подарками.
Анастас возмущённо замычал, допил чай одним глотком, смял булочку кулачищем в маленький шарик и пихнул его в рот. Тем временем я активировал Шило и прямо из толпы переместился к одному из входов на рынок. В данном случае то, что он «чёрный» значения не имело.
Наш груз уже начали доставлять. Заказанные с разных торговых точек связки топоров, пил, лопат, ломов, скобяных изделий, рабочих рукавиц, несколько мешков крупы, простая кухонная утварь, соль. Всё дешёвое, но качественное и много.
Принимали груз трое доверенных боевиков Анастаса, те, кому он сказал, что можно доверять. Утром я коротко переговорил с ними и, хотя это не сделало их порядочными людьми, они всё же не сбежали, а честно (пусть и с грустными лицами) охраняли груз, чтобы потом на себе же его и тащить.
— Это на подарок?
— Нет, это для твоих. Ещё мешок хлеба должен быть, упаковка махорки.
— У нас и так много своих вещей, барин.
— Своя ноша не тянет. Поговори со своими подчинёнными, пусть дожидаются остатков груза, а мы пока с тобой купим подарок кагану.
…
Я выбрал для Юбы шитую серебром сбрую и дорогущее модное кресло с мягкими подушечками.
— Ему? Кресло⁈
— А что? Он человек немолодой, ему надо удобно сидеть.
Кресло и сбрую пришлось переть Анастасу. А я закупился турецкими сигаретами, солью, специями, копчёной колбасой, тремя пластинками для патефона, шоколадом. С таким широким ассортиментом у меня тоже вышла здоровенная коробка.
— Становись рядом со мной, — скомандовал я навьюченному Анастасу.
Мы совершили перемещение и оказались прямиком в стойбище Юбы. Дул злой ветер, который нёс крупные капли дождя.
— Олег! — громко позвал я. На шум из ближайшей хижины высунулся немолодой степняк.
— А! Рус баш! — он меня явно узнал и несмотря на свою зверскую рожу, даже попытался изобразить на ней некоторый аналог улыбки.
— Он. Приветствую, эзендер. Не знаете, где Олег? Другой Рус баш?
Он показал мне рукой на одну из невзрачных юрт на краю стойбища.
Мы потопали туда, когда навстречу нам из этой юрты вышел степняк, который при виде нас уронил связку каких-то палок и издал нечленораздельный звук.