— Да я без обид. Любую ситуацию надо оценивать в общем контексте. Когда я был бедный адвокат…
— Бедный адвокат — это оксюморон, — тонко усмехнулся банкир.
— В общем, тогда это было для меня существенно. Сейчас задачи и проблемы выросли. Что там у нас?
Он дал мне подписаться в уведомлениях и согласиях, сделанных задним числом, на которых я размашисто поставил подпись и гневную приписку «возражаю» «безобразие», от вида которых он только усмехнулся.
Само собой, было важно, что банк уведомил Мещерякова в лице меня об изъятии здания по судебному решению, а вот моё отношение к этому событию — это чистая лирика.
— Мне Мещеряков с утра звонил, угрожал.
— О как! Мне пожаловаться дяде? Мы можем его быстро осадить.
— Посмотрим. Пока что это эмоции и не столь важно. А что со зданием физически? Ну, то есть, оно не опечатано?
— Мы наклеили уведомление об изъятии, но его работников не трогаем.
— А там остался кто-то?
— Да. Они нам не враги, как заберём здание, будет разговаривать.
— Поскольку крепостного права у нас нет, то работники не следуют судьбе здания.
Это только отчасти была шутка, но я вызвал у Губачинского-младшего улыбку.
— Да банк на них и не претендует, просто людей не хочется обижать, они-то ни в чём не виноваты. Формально мы им скажем, что все претензии — к их начальнику, но по факту не станем ни силу применять, ни угрозы. Они тоже жертвы ситуации.
— Я попробую сам решить эту проблему, съезжу туда.
— Было бы здорово. Но там же сам этот придурок отирается. Дать Вам с собой моих безопасников?
— Не стоит. Я так сказать, со своим. Не думаю, что он с кулаками на меня кинется.
Из машины позвонил на городской телефон Хорькову.
— Здравствуйте, Аркадий свет Ефимович, — быстрее меня поздоровался чиновник.
— И Вам. Добрый день. У меня странный вопрос.
— Всё, что пожелаете.
— Я тут недавно узнал, что у моего дорогого дядюшки Вьюрковского была транспортная компания.
Хорьков на какое-то время замолчал.
Вообще, как я упоминаю Вьюрковского, так сразу народ подклинивает. Дело в том, что слухи тут кочуют от края до края республики с феноменальной скоростью. То есть, в массе своей народ понимал, что Вьюрковский — родственник мне дальний, человек это был злой и вредный, а меня так вообще пытался убить.
На более глубоком слое рассуждений обитало понимание того, что это наши родственные разборки, семьи разные бывают, отношения тоже разные.
А ещё глубже, если отбросить рассуждения по кухням и кулуарам — Вьюрковский мёртв, я снёс его с игровой доски. А Филинов, или как сейчас будет актуальнее — Бугуйхан, а значит мне в лицо не стоит эти все мысли озвучивать, не стоит гневить текущего Владетеля.
Кругом лицемерие, мир вообще полон ложью, и я являюсь его частью.
— Это правда, — после паузы, сказал чиновник.
— Что-то по речным судоперевозкам. Среди документов ничего не обнаружил на них, но оно упоминалось.
— Да, насколько я помню, VTL-expedition.
— А где у них офис?
— Такое… Мне надо уточнить, простите, с возрастом памятью слаб стал.
— Нет проблем, завтра наберу Вас.
…
Я совершенно никем не встреченный и не задержанный, не поруганный, вошёл в здание, где без труда отыскал сидящего на стареньком пыльном диване посреди захламлённого цеха Сергея, местного бригадира.
Никаких других специалистов не было, работа тоже не велась, так что бригадир пребывал в гордом одиночестве, но тяготило его явно не это.
Фальцет, мой охранник из единорогов, шустро встал на входе в цех, бегло осмотрел помещение на предмет потенциальных опасностей, заняв затем позицию таким образом, что с улицы его не было видно, а сам он стоял в тени, неприметным тёмным пятном на тёмном же фоне, что контрастировало с проёмом хода на улицу.
Бригадир меланхолично курил, задумчиво пытаясь пустить из сигаретного дыма кольца, я безмятежно плюхнулся рядом. Кольца явно не получались, но курильщика это никак не смущало. Вероятно, именно окуривание помещений было самым важным занятием на сегодня.
— Что-то настроение не очень, да, Сергей?
— Да хозяин как сбежал, так только и ходят, что кредиторы. Всем он денег должен и все почему-то мне высказывают, даже угрожали пару раз. А ведь он мне и самому мою зарплату должен. А теперь вот у него здание забирают.
— А сколько у него долгов перед работниками, так сказать, на круг?
— Я делал предварительный расчёт, по выработке. Вышло около четырёх с половиной тысяч, а что?
— А если я стану твоим новым работодателем? Оплачу его долги и заберу к себе работать?
— Ну, половина работников у меня от такой непонятной жизни разбежалась, но те, кто остались, пойдут и в огонь, и в воду.