Я однажды как член квалифкомиссии поддержал адвоката, который не только отказался от защиты, но и дал показания на своего подзащитного. Казалось бы — ужасный случай, вон из адвокатуры. Начали разбираться. Выяснилось следующее. Этот защитник еще раньше был знаком с обвиняемым, оказывал ему юридическую помощь. И теперь обвиняемый в получении взятки придумал такую версию: «Слушай, Вася, а давай ты скажешь, что те деньги, которые я взял, это на самом деле твои деньги, ты мне их дал взаймы, и подтвердишь это следствию». Адвокат говорит: «Родной, ты что, упал с большой высоты? Я же не хочу статью с пола поднять».
И тогда подзащитный написал следователю заявление с изложением своей версии событий. Адвокат вынужден был прийти по вызову следователя на допрос и опровергнуть всю возводимую на него напраслину. А затем, естественно, отказался от защиты, потому что как ее дальше вести? В результате и квалифкомиссия, и совет палаты одобрили действия адвоката и отказали жалобщику, который хотел свою ответственность переложить на защитника.
ДАВАЙТЕ ЗАНИМАТЬСЯ ДЕЛОМ, А НЕ САМОУТЕШЕНИЕМ
— Но, наверное, чаще бывает обратное. В деле «Нового величия» я наблюдала, как адвокат, подзащитный и его родные становятся фактически одной семьей. Это хорошо или плохо?
И вообще, насколько адвокат должен заниматься утешением и психологической поддержкой своих подзащитных?
— У меня практически со всеми бывшими подзащитными до сих пор хорошие, добрые отношения. Но при этом я всем сначала говорю, и клиентам тоже, что я жесткий, вредный адвокат, я буду говорить гадости при наличии к тому оснований. Потому что чаще всего наш контакт начинается с того, что человек мне рассказывает, какой он белый и пушистый и как на него наехали нехорошие люди. Начинаешь изучать дело, и волосы на голове шевелятся. Это ты-то белый и пушистый? Особенно если речь идет о современном российском бизнесе. Для дальнейшей эффективной работы следует лишить доверившегося мне человека лишних и вредных иллюзий, сосредоточившись при этом на критике обвинения и фигурирующих в деле доказательств. С учетом качества нашего следствия для этого обычно находится богатая пища.
С родственниками бывает особенно тяжело. Попадается мужик — крепкий, грамотный, без истерик и битья головой об стенку. И вот приходит к вам его мама, которая всю жизнь простояла у станка, а сынок выбился в топ-менеджеры. Она не может понять, как же это ее идеальный сын, свет в окошке, раз — и в тюрьме: «Как же такое возможно в нашей стране, в нашей России?..» Я говорю: «Родная моя, Мария Ивановна, а вы газеты читаете, телевизор смотрите? Каждый день кого-то арестовывают и судят». Нет, она ничего не смотрит, ничего не читает. Вот и приходится, помимо утешений, заниматься «политпросветом» и разъяснением современных реалий нашей юридической действительности.
Другой раз, много лет назад: бабушка с внуком живет одна, папы нет, мама где-то в Америке на заработках. Бабушкина любовь безгранична. Парень попадает в плохую компанию, грабеж, сняли куртку с какого-то парня, избили. Я взялся за это дело, и бабушка начинает мне рассказывать, что бедный Васенька просто так пошутил, когда они курточку сняли. Я все злые слова внутри себя прожевал и сказал: «Если хотите со мной работать, не надо мне сказки рассказывать. Эта шутка на языке уголовного кодекса как раз и называется “грабеж”, за который ваш внук может получить реальный срок лишения свободы. Поэтому давайте заниматься делом, а не самоутешением». Бабушка меня услышала, и дело для Васеньки закончилось условным наказанием.
Молодые адвокаты, по моим наблюдениям, теперь вообще чураются общения с родными. Отчасти их можно понять. Им нужно въезжать в детали сложного и запутанного дела, а тут им мозги канифолят всякими расспросами, сомнительными идеями и предложениями. Не каждому хочется такое выдерживать.
ИДЕАЛЬНАЯ ЖЕНА
— Вы и вправду резкий человек.
— Просто моя задача — дать правильные инструкции по защите от конкретного обвинения, а не обеспечить психологический комфорт. Порой эти две задачи несовместимы.
Когда на вас едет бульдозер, можно защищаться либо противотанковой гранатой, либо другим бульдозером, другого варианта не дано.
Моя задача как профессионального адвоката — помочь человеку и его семье сориентироваться в этом темном процессуальном лесу, объяснить, что надо делать, а чего делать ни в коем случае не стоит.
Нет, я не психолог, но если говорить об отношениях с семьями, то мне вообще всегда везло с женами моих подзащитных. С одной, вы знаете, можно было просто икону писать. Потрясающая была женщина, я до сих пор восторгаюсь ей.