У нее в тот момент было двое маленьких детишек. Она практически все отставила в сторону и занималась только судьбой арестованного мужа. Такая самоотверженность, такое желание помочь! Собранная, умная, грамотная, все время сохраняла присутствие духа. Мне потом друзья этой семьи рассказывали, что она во всех компаниях, на всех вечеринках, когда народ гуляет и веселится, всегда сидела и смотрела на него не отрывая глаз. Никто, кроме него, ей не был нужен. Преданная женщина.
А он все-таки сел. Как раз в тот момент происходили изменения в УК, и судья под сурдинку дала даже на 1,5 года больше, чем было можно по статье. Я, правда, потом в Президиуме Мосгорсуда это отбил, он уехал в колонию в Калужскую область, потом вскорости вышел по УДО.
Сейчас они родили третьего ребенка, он успешно работает. Регулярно звонит, поздравляет с праздниками и говорит: «Приглашение ко мне на дачу для вас постоянно открыто».
«ЧТО ТЫ ПЕРЕЖИВАЕШЬ? Я ЖЕ ПОД СТРАЖЕЙ, НЕ ТЫ»
— Правильно я понимаю, что нет более страшных врагов, чем судья и адвокат? Казалось бы, судья должен быть беспристрастен, а на самом деле он как будто только и ищет, как бы вас ущипнуть побольнее. Это вообще нормально?
— Мне не нравится слово «враги», давайте скажем корректно: процессуальные оппоненты. У меня никогда не было никаких драк и скандалов, хотя я порой выступаю резко. Однажды в процессе у небезызвестного судьи Басманного суда Москвы Карпова, который не отпускал обвиняемых под домашний арест, я сказал прокурору и следователю: «Представьте себе, по примеру нередких случаев последнего времени с разными правоохранителями, что вы тоже арестованы. Где бы вам было лучше — дома или под стражей?» Я думал, он прервет меня, но он лишь под конец заседания очнулся и сказал: «Ну, товарищ адвокат, что-то вы перегнули палку».
Профессиональных людей они уважают, хотя это не особо влияет на их решения. Два замечательных адвоката — Елена Липцер и Елена Львова — рассказывали мне, что после процесса в Мосгорсуде одна из судей подошла к ним и сказала: «Вы так хорошо выступаете, приходите к нам почаще». И они ей в ответ, чуть ли не хором: «И? Хорошо выступали — а результат-то где?!» Судья этак потупилась и говорит: «Ну вы же понимаете…» Если бы вы знали, как меня коробит вот это «вы же понимаете…».
Я защищал одного вице-губернатора, которого не отпускали под домашний арест. Говорю наедине судье: «Иван Иваныч, у него здесь жена, бывшая жена, дети и внуки от обоих браков. Недвижимости за границей нету. Куда он денется? Зачем нам с вами каждый судебный день ждать, когда конвой привезет его из СИЗО?» А судья мне честно отвечает: «Он был арестован до того, как я взял это дело, и я боюсь менять меру пресечения. 1 % из 100, что он сбежит — тогда я останусь без мантии». Я сказал: «Спасибо большое за это разъяснение, тогда я не буду тратить время и бегать собирать характеристики и поручительства». И правда, он своей прямотой сэкономил мне время.
Давайте скажем прямо: судьи думают не о великих идеях правосудия, а о себе, о своей семье, о том, что ее надо кормить, о том, чтобы у него не отменили приговор, не лишили работы и все было комфортно по жизни и хорошо.
— А было когда-нибудь, чтобы человек бежал из-под домашнего ареста?
— С моими подзащитными такого не случалось, но вообще бегут, бывает. А почему? Они в суд наш не верят.
Если ты стал подсудимым, на 99 % станешь затем осужденным, а не оправданным.
Столкнешься с глухим прокурором, со слепым судьей, который вынесет приговор, где «дважды два равно восемь». Вот и думает человек: лучше сбежать и побыть какое-то время на свободе, иногда даже долго.
Если бы у нас статистика, как в судах присяжных в царской России, была в 40 % оправдательных приговоров, я думаю, все стремились бы в суде отстаивать свою невиновность, честность и порядочность.
Но и сейчас есть люди уникальные. Один мой питерский коллега защищал оперативника, то есть человека, который со всей нашей кухней знаком по полной программе. И сидит этот оперативник в СИЗО. Дело хлипкое, на соплях, а тут следователи предлагают некий неплохой путь решения ситуации, даже с частичным прекращением дела. Адвокат прибегает на радостях к оперативнику и кричит: «Смотри, как здорово! Отличный вариант! Нужно соглашаться!» А тот говорит: «Никаких вариантов, я буду добиваться полной реабилитации». Мой коллега очень изумился, а тот оперативник ему сказал: «А что ты переживаешь, я же сижу под стражей, не ты».