Представив нелёгкую Пашину жизнь во всей её суровой неприглядности, я поймала себя на мысли, что в самом деле жалею парня. С одной стороны, мне было понятно, что на этом и строится его расчёт, но, с другой стороны, уже ничего не могла с собой поделать.
— А где ты учился? — ласково спросила я. И вовремя остановилась, чтобы не погладить мальчишку по белобрысой голове.
— Ясно где, в школе. Она в семнадцати километрах была, в соседнем селе. Туда и ходил.
Банкин шмыгнул носом и, утерев ладонью рот, закончил:
— Баба Оля коров поднимается доить, а я в школу собираюсь.
— Скучно, наверное, со стариками было? — уже не старалась я скрыть сочувствия.
— Скажешь тоже, скучно! — внезапно развеселился Пол. — Матвеичу сын из Питера видеомагнитофон привёз, какими уже давно никто в городе не пользуется, и три здоровенные коробки кассет с фильмами. Дома, говорит, валяются, место занимают, а выкинуть рука не поднимается. Пусть, дескать, у тебя, отец, полежат. Мы и смотрели кино всей деревней. А потом я показывал разных актёров. Вот баба Оля и говорила, что артистом буду. Как бабка померла, так я в Москву и собрался. Матвеич свою машину подарил. «Бери, говорит, Павел, мою ласточку, мне она здесь без надобности». Я сел и поехал на ней в Москву.
— А документы на машину переоформил? — уточнила я.
— Что за документы? — заинтересовался шофёр.
— Самые обычные. Техпаспорт, дарственную. Или хотя бы доверенность на право управления автомобилем. Да, кстати, права-то у тебя есть?
— Про документы ничего не знаю, а вот права имеются, — похвастался Пол. — У нас в десятом классе все ребята на права сдавали. Чтобы трактором управлять. В Волгоградской области трактористов не хватает.
— Понятно… — протянула я, заруливая к зданию управления внутренних дел.
— Обратно без меня не уезжай, — требовательно сказал водитель со своим авто, но без документов и бензина, собираясь покинуть салон моей машины.
Заверив пассажира, что даже в мыслях не держу подобного вероломства, я вылезла из-за руля, пикнула сигнализацией и, указывая Банкину путь, двинулась туда, где обитают следователи.
Склочная гражданка, собирающаяся подать в суд на Хитрого Лиса, поджидала меня в коридоре. Это была полная дама далеко за шестьдесят, настолько похожая на вредную старуху из рекламного ролика масла «Злато», что в первый момент я даже растерялась. Вы, наверное, помните, как актриса с круглыми глазами и носом лепёшкой за обе щеки наворачивает оладьи? А когда невестка спрашивает ее: «Мама, вы на чём жарите?» — в сердцах кидает полотенце и раздражённо бурчит: «Умные все стали…» Так вот, именно она меня и встретила в управлении.
Одета рекламная бабка была в драповое пальто, отороченное потёртой чернобуркой, а на голове у нее сидела столь же заслуженная шапка из того же меха. Головной убор закрывал часть её лица, и из-под клочковатого меха на меня был устремлён лишь нос с растущими под ним редкими усами. Прямо поверх усов бордовой помадой были нарисованы фигурные губы, делающие немолодую женщину кокетливой до безобразия. Неведомым образом дама догадалась, что я как раз та, кто ей нужен, и кинулась мне на встречу.
— Простите, вы адвокат Агата Рудь? — издалека закричала бабулька, смущая пугливых посетителей управления, жавшихся на стульчиках, расставленных вдоль коридорных стен. — Такой я вас и представляла, — продолжала потенциальная клиентка. И, скривив бордовые губы в недовольной гримасе, вдруг выпалила: — Можете идти туда, откуда пришли! Мне такой адвокат задаром не нужен.
— Прежде всего, здравствуйте, — улыбнулась я, приближаясь к рекламной старухе. — Как я могу к вам обращаться?
— Никак не можете, — отрезала та. И энергично принялась меня отчитывать: — Вы что же, думаете, если я пожилой человек, то мне можно подсовывать, кого похуже? На тебе, боже, что другим не гоже? Ну, нет уж, голубушка! Мне нужен адвокат солидный, чтобы камня на камне от буквоеда Лисицына не оставил. Заладил своё: мол, трое суток моя сестра должна отсутствовать… Какие трое суток, если ей скоро девяносто исполнится? А он говорит — могла уйти в загул или уехать к друзьям в другой город. Какой другой город, когда у неё больное сердце? Судить его, бюрократа, надо! И солидный адвокат мне в этом поможет. Думаете, не найду такого?
Слушая брань старухи, я краем глаза наблюдала, как из кабинета следователя Егорова вышел покончивший с делами Пол Банкин и замер у дверного косяка, с интересом прислушиваясь к перепалке. И вдруг парень преобразился: расправил плечи, выгнул грудь колесом, сунул в зубы спичку, неизвестно откуда появившуюся, и уверенной походкой завсегдатая управления двинулся прямиком к нам. Приблизившись к старухе почти вплотную, Пол почтительно кашлянул, ловко переместил спичку из одного уголка губ в другой и, преданно глядя мне в лицо, затянул: