— Ты же не позволишь мне это сделать? — шепчу, подавшись вперёд, буквально у самого уха.
— Это твой выбор, — ссаживает вниз, разжимая руки. Поджимая губы, с оттенком горечи на лице, серьёзным тоном произнося:
— Именно его ты обязана сделать только сама.
— Что ты задумал? — роняю несмело, вглядываясь в серьезные глаза. Пытаюсь отыскать в их глубине хотя бы один из ответов на интересующие меня вопросы.
— Проболталась все-таки? — усмехается криво, словно сканируя взглядом сознание. Выуживая из дальних уголков известную мне информацию. Блефую, сохраняя на лице маску уверенности, будто бы действительно отчасти посвящена в его дела.
— До захода солнца осталось не так много времени, — парирует сухо в ответ. Вбирает в свои руки мои ладони, опуская голову вниз. Разрывает зрительный контакт. Прикасается губами к кончикам моих пальцев, сложенных вместе. От этого обыденного жеста, пропитанного особой нежностью и теплотой, сердце прокалывает острой болью. Будто он ненавязчиво извиняется за что-то или подготавливает… к худшему. Хмурюсь, не убирая ладони из замка его рук.
— Сереж… — произношу на выдохе, ощущая подкатывающую к горлу дурноту от нервного перенапряжения, сковывающего тело.
— Я люблю тебя, — повторяет, поднимая глаза. Одаривая тихой, будто виноватой улыбкой, от которой сердце заходится еще хлеще, пробивая дробью виски. — Не забывай об этом, — произносит, выдыхая, расцепляя руки.
— Ты меня пугаешь, — закусываю губы, напрягаясь словно струна. Прячу руки в карманы шорт, отводя в сторону обеспокоенный взгляд.
— Садись завтракать и не думай о лишнем.
Голос звучит обыденно. Спокойно. Без лишних эмоций, которые так и переполняют меня изнутри, а он… словно настроен на неизбежное, которое заранее принял, зная, что от него не уйти. Выдыхаю, обходя стороной. Понимая, что растолковывать глупой блондинке суть происходящего вокруг никто не торопится. Водоворот затягивает, сужая пространство. Барахтайся, если есть силы. Может и выплывешь. А нет… — Не утрируй, — саркастически хмыкает разум. — Ты понятия не имеешь, что творится у него внутри. Сам, небось, переживает не меньше, пряча эмоции под стальной броней. Проще ведь ощетиниться, чем раскрыть душу. Второй брак — это тебе не покурить выйти. Тем более с одной и той же. Самоубийство!
— Я вообще-то тоже за него иду не впервой, — парирую раздраженно.
— Не сравнивай, — усмехается звонко. — Твое отсутствие логики в поступках и его рациональность — абсолютно несопоставимые вещи.
Сажусь за стол, обиженно поджав губы. По-моему отличное дополнение друг к другу. Жена идиотка и умник муж. Идеальная пара, воспеваемая в трактатах во все времена.
Запихиваю в рот побольше еды, желая унять рвущееся наружу негодование. Вызвать на разговор, видимо, которого он избегает… Да и плевать. До вечера не так много времени. Пронесется и не замечу! А после… увижу, что будет.
Прослеживает мои внутренние истязания с легкой ухмылкой, закрепленной на расслабленных губах. Отворачивается в сторону моря, облокотившись локтями на широкие перила, бросая с оттенком мягкости в голосе:
— Не накручивай себя. Всему свое время, — затихает, ни на грамм не расслабляя двоякой фразой. Спокойно продолжая, глядя на линию горизонта:
— Собирайся, тебе надо немного расслабиться и отдохнуть.
— А чем будешь занят ты? — уточняю, с трудом скрывая нарастающее внутри любопытство. Надеясь, что он все же даст мне хотя бы намек, перед чем мне стоит насколько расслабится.
— Дочкой, — слышу привычный, односложный ответ.
— Терпение, — глумиться, салютующий ему разум. — Чем сложнее загадка, тем интересней узнать на нее ответ.
— Хорошо, — роняю тихо, словно смирившись с состоянием неизвестности в которой мне предстоит пребывать. Встаю с места, бросая взгляд на часы. Почти девять. Подхожу вплотную, оплетая его руками. Утыкаюсь носом в горячую спину, прикладывая неимоверные усилия для того, чтобы унять вибрацию, проскальзывающую в голос.
— Ничего больше не хочешь мне сказать? — шепчу обдавая кожу дыханием. Впитываю запах, нехотя улыбаясь. Скрепляю сильнее, на его животе, ледяные от волнения пальцы. Кожа покрывается мурашками от разницы температур. Моего холода и его жара на солнце. Льну ближе, стараясь унять озноб. Не желая отдаляться, расцепляю руки. Странное чувство. Боязнь отдалиться от родного тепла. Прикасаюсь к коже губами, оставляя на его спине незаметные следы. Ощутимо выдыхает, приподнимая широкую грудь. Похлопывает ладонью по моим рукам, быстро произнося: