- Это кто же? – насмешливо спросил этот негодяй.
- Так я тебе и сказала! Чтобы ты и свидетеля убрал? С тебя станется, чего ещё ждать от торговца дурью.
- Ева, как ты выражаешься? – возмутился Дима.
- Не называй меня так, - заорала я, придя в окончательное бешенство, - прошли времена, когда мы были мужем и женой.
- Они ещё вернуться, Евочка, - и он отключился, а я в порыве
ярости швырнула телефон в стену.
Ни в чём не повинный аппарат грохнулся на пол, и разлетелся на части. Н – да.
- Ой, - воскликнула Полина Викторовна, и подняла с пола то, что ещё пять минут назад было дорогим аппаратом, - трубка не меньше десяти тысяч стоит.
Я фыркнула, схватила « симку », и выбежала на улицу.
Злость понемногу стала утихать, вернулось здравомыслие, и я поехала в магазин, чтобы купить новый мобильник, номер которого Дима, естественно, не узнает.
Я окончательно распоясалась, и, увидев на витрине телефон, при виде цены за который, любого нормального человека стошнило бы, любого, но не меня, и рванула к продавцу.
- Мне вон тот телефончик, - показала я.
- Вот этот? – решил уточнить продавец.
- Этот.
- Отличный выбор. Полусмартфон, - и я получила шикарную « раскладушку », красного цвета, в розовых стразах, а к ней футляр, вешающийся на шею. Тоже красный, переливающийся.
Слава Богу, что я предусмотрительно записала все номера
телефонов, что были у меня в памяти, и теперь внесла всех своих знакомых в память телефона. Позвонила домой, сообщила новый номер, и поехала в банк.
Сказала, что хочу взять кредит для основания малого бизнеса, и попросила позвать Ольгу Алексеевну.
- Но начальник этим не занимается, - возразили мне, - вам нужен операционист.
Я скрипнула зубами, и попросила позвать зама, или кто там её замещает, на что тоже получила отказ. Уже не зная, с какой стороны подбираться, я вышла на улицу.
О, я знаю, как подобраться к заму. Надо представится милицией. Вот только где взять корочки?
Пару минут я раздумывала над проблемой, потом подошла к ларьку, увидела выставленные на витрине красные корочки с надписью « Удостоверение », и полезла за деньгами.
Став обладательницей корочек, я заехала в фотоателье, где тут же получила фотку. Хорошо сейчас стало, пару минут, и готово, вот, что значит цифровой фотоаппарат. Помню, когда меня первый раз повели фотографироваться. Огромный,
допотопный аппарат, и сплошные занавески, на фоне которых меня сфотографировали.
Ну, да ладно, кто старое помянет, тому глаз вон. И я рванула к Аське. С моей бедной сестрёнкой стало плохо, когда она услышала о моей просьбе.
Сначала она долго пила воду, а потом обмахивалась папкой с бумагами.
- Ты спятила! – вымолвила она наконец.
- Отнюдь, - покачала я головой, и положила ногу на ногу.
- Но как ты себе это представляешь? Как я тебе печать достану?
- Ты умная, - подольстила я ей, - придумай что-нибудь.
- Ты меня и так своими проблемами загрузила.
- Кажется, ты уже со всем разобралась. Всё остальное я сделаю сама, сейчас поеду договариваться с ремонтниками.
- А какой это будет клуб? – заинтересовалась Аська.
- В смысле?
- В смысле – ресторан, или танц – холл?
- Наверное, танц – холл, - ответила я, - хотя, нет. Я смотрела
план, там два этажа. Внизу будет танц – холл, а наверху
ресторан.
- А что, здорово, - ответила уже обретшая душевное равновесие
Аська, - а какой ресторан будет?
- То есть?
- Какая кухня будет? Ты что какая сегодня? Обычно всё
ловишь на лету.
- Да так, - отмахнулась я, - кухня, говоришь? Ещё не решила. Значит так, сестрёнка. Вот, держи, - я сунула ей в ящик корочки, и была такова.
Аська попыталась мне что-то сказать, но я уже не слушала, и выбежала из кабинета. Меня больше всего беспокоило то, что Аня на свободе. В тюрьме ей в данный момент было бы безопасней.
Ох, Димочка, ох, отправишься ты у меня в места не столь отдалённые.
Чувствуя, что всё внутри дрожит, я запрыгнула в машину, и полетела к Ане домой.
- Это ты? – улыбнулась она, увидев меня, - заходи, - она провела меня на кухню, угостила кофе, и вздохнула, - хороший
человек – твой бывший муж. Он тебя любит.
- Я в этом сильно сомневаюсь, - буркнула я, отпила из чашки, и решила идти напролом, - Аня, тебе лучше вернуться в тюрьму.
Анюта от неожиданности захлебнулась кофе, я постучала её по спине.
- Ну, как ты?
- Ничего, - проговорила она, и подняла на меня глаза, - но зачем мне в тюрьму? Ты всё-таки считаешь, что я виновна?
- Нет, Ань, я так не считаю, я просто знаю, кто на меня зубы точит. Дима для того тебя и освободил, чтобы прибить меня, свалить на тебя, а самому уйти на дно.
- Ты думаешь, что это Дима? – на лице у Ани был неописуемый ужас, - но зачем? Он мне сказал, когда отвёз меня, что любит тебя. Что мечтает воссоединиться.
- Ага, на том свете, - фыркнула я.
- Нет, ты не права. Он сказал, что знает, кто убийца, и что будем ловить на живца.
- Естественно, знает, - ухмыльнулась я, и посерьёзнела, - Аня, я
тебя прошу, не слушай его. Знаешь, почему мы с ним
развелись?
- Вроде он бил тебя.
- Изредка по лицу мог вмазать, из ревности. Я нашла у него целую пачку кокаина.
- Он не похож на наркомана.
- Он ими торговал, - простонала я, удивляясь непонятливости подруги.
Подруга отреагировала достойно, вновь захлебнулась кофе, мне же опять пришлось приводить её в чувство.
Потом достала бутылку коньяка, дешёвого, но мне сейчас было плевать, и мы управились с ней в рекордно короткие сроки, учитывая то, что пили мы из стаканов, другой посуды у Анюты не нашлось в виду того, что она затеяла ремонт.
Вся посуда была уложена в коробки, и найти в это бедламе что-нибудь не представлялось возможным.
Потом она нашла бутылку спирта аж на девяносто градусов, пришлось разбавить ЭТО кипячёной водой, а то мы бы на месте окочурились.
Никогда я так не напивалась, но мне было так хорошо, что все проблемы отошли на задний план, я встала о струнке
ровно, и стала декламировать стихотворение Блока « Незнакомка », Аня смотрела на меня мутными глазами, потом мы запели, вернее, будет сказать, завыли.
В стенку забарабанили соседи, видимо, им не пришлось по вкусу наше пение, что ж, на звание примы Гранд-опера мы и не претендуем.
Дальнейшее я помню плохо, кажется, приехала милиция, вышибла входную дверь, что-то требовала от нас, потом в эту круговерть ворвалось лицо Димы, и моё сознание отключилось. Пришла в себя я лишь утром, с дикой головной болью, приподнялась на подушках, и обнаружила, что нахожусь в своей комнате, в доме родителей. Рядом сидела тётя Аля, увидев, что я очнулась, положила мне лоб холодную, мокрую тряпку.
- Уберите, - застонала я, - холодно. Моя голова, - я села на
кровати, и схватилась за ноющую голову, - как я дома-то
оказалась? Ничего не помню.
- Если ты будешь меньше пить, локальной амнезией страдать точно не придётся, - поджала губя тётя Аля, - тебя твой бывший муж привёз. Чего ты его бросила, до сих пор не понимаю. Хотя мне он никогда не нравился, что-то в нём отталкивающее.
Эх, знали бы вы. Анька! О, звёзды небесные, если Дима
приехал в дом к Ане, и отвёз меня домой, то... то... Мозги не хотели соображать, но я всё же сумела их включить, и, одолеваемая беспокойством, потянулась за телефоном, лежащим на тумбе.
- Что опять? – устало спросила тётя Аля, но я её не слушала, и набрала номер подруги. Долго я вслушивалась в длинные гудки, и, так и не дозвонившись, повесила трубку на рычаг.
Видимо, у меня на лице было написано беспокойство, потому что тётя Аля обеспокоено спросила:
- Да что случилось-то?
- Ничего, - ответила я, и, держась за голову, отправилась в ванную.
Долго я разглядывала в зеркале свою опухшую мордень.
Как там, в анекдоте? Ходить не мог, ничего не видел, на