Она оставила свою машину на стоянке, закинула документы в контору, и села в мою машину.
- Господи, спаси и сохрани, - тихонько проговорила она, а я согнулась пополам от хохота.
- И хватит ржать, - пихнула меня Ася, - только попробуй прибавить скорость, выпрыгну из машины.
- Ага, только костяшки свои по асфальту потом собирать
замучаешься, а я тебе помогать не стану, - засмеялась я, поворачивая ключ в зажигании.
- Ты последнее время пример с матери берёшь, - возмущённо
воскликнула Ася, - она такая любительница скорость превысить.
- Да, что-то мне это дело понравилось, - кивнула я, и с силой нажала на газ. Аська испуганно ойкнула, в её глазах сверкнул гнев, но предпочла не затевать бессмысленных баталий.
Она меня прекрасно знает, знает, что я упряма, как тысяча ослов. И, когда я с визгом затормозила около следственного отделения, она облегчённо перевела дух.
Мы обе с важным видом вошли в приёмную, Ася показала своё удостоверение, и сказала, что хочет поговорить с Степаном Алексеевичем. Следователю доложили о визите
адвоката, и нас пропустили внутрь.
- Чем могу служить? – спросил Степан Алексеевич, это был мужчина лет пятидесяти, майор, и он весьма настороженно глядел на адвоката, и его « ассистента ».
- Я понимаю, вы сейчас можете меня выгнать, - воскликнула моя сестра, с ходу взяв быка за рога, - но всё же выслушайте
меня.
- Я вас внимательно слушаю, - кивнул Степан Алексеевич.
И Ася изложила ему то, что мы с ней по дороге придумали. К ней обратился один человек, имя которого она не имеет права разглашать, и он сказал, что некая Ольга Алексеевна Брянцева замешана в преступлении. Он просил вывести её на чистую воду, по его словам, эта женщина аферистка, но в ходе расследования мы выяснили, что Брянцева, будучи ещё школьницей, пропадала. И пропадала долго, даже уголовное дело было заведено.
- А что, теперь адвокаты стали частным сыском заниматься? – прищурился Степан Алексеевич.
- А почему бы и нет? – пожала плечами Ася, - я не отказываю клиентам.
- Ладно, если в интересах следствия, я покажу вам дело.
- Вы, насколько мне известно, повторно допрашивали свидетелей? – продолжала Ася, - до вас дело вёл некий Астафьев.
- Да, он мне передал дело, - кивнул Степан Алексеевич, - он последняя скотина. Взяточник и вымогатель. Его спасло от тюрьмы только то, что у него были влиятельные родственники в соответствующих кругах. А, точнее, в прокуратуре.
- Извините, вы, как мне рассказал один свидетель, бывший
одноклассник Валерии Кориковой, подозревали, что она что-то знает про сестру. Тогда ещё не в меру любопытный мальчишка подслушал ваш разговор.
- Да, у меня были подозрения, - кивнул он, - и я ещё что скажу, с этим Астафьевым не всё чисто. У меня создалось впечатление, что с этим делом что-то не так...
Отношения с Астафьевым у них были хуже некуда. Наш милый Никита Владимирович сразу дал понять, что он не собирается заводить друзей в коллективе, огрызался на всех, и общался только с начальством.
Кому понравится подобное отношение к себе?
Ясный блин, его тут же невзлюбили в отделе. И вдруг, Степана Алексеевича вызывает к себе начальство, и ставит его в известность, что ему передают дело, которое вёл Астафьев.
- Но почему вы так решили? – подскочил Фаров, - это дело – чистый « висяк ». И вы спихиваете его мне?
Он был осведомлён, что Астафьев занимается делом об исчезновении школьницы, и дело это зашло в тупик. Но он не мог и предположить, что ему вот просто так возьмут, и спихнут это дело.
- Это желание прокуратуры, - со вздохом ответил начальник, - ладно, буду с тобой откровенен. Мне не нравится Астафьев, что-то с ним не так, да и скотина он порядочная. Но у него наверху огромные связи, однако, я сильно подозреваю, что он с этим делом нахимичил.
- В смысле? – нахмурился Фаров.
- Он отдаёт тебе практически законченное дело, его уже можно сдавать в архив.
- Так девчонка что, нашлась? – задал Степан Алексеевич совсем не тот вопрос, который хотел.
- Нет, но дело закрыто. Поступило распоряжение сверху.
- И мне отдают это дело? – уточнил Степан Алексеевич, - уже практически закрытое дело? И как на это отреагировал Астафьев?
- Никак он не отреагировал, - пожал плечами начальник, - и у меня есть подозрения, что он сам это и устроил. У него связи в прокуратуре, а распоряжение пришло оттуда.
- И что это за бред? – сдвинул брови Фаров, - он, вероятно, псих, раз отдаёт мне уже закрытое дело.
- Нет, я думаю, что он что-то сделал.
- Что он сделал? – не понял Фаров.
- Да дело это, мне кажется, что он всё-таки что-то обнаружил и скрыл это. Я не удивлюсь, если за взятку. А теперь испугался, и решил спихнуть это дело на тебя.
- То есть, решил подставить меня?
- Думаю, нет. И не знаю я, что он там решил. Но что-то он устроил. И, я тебя прошу, займись этим делом негласно. Допроси по новой всех свидетелей, пройди тем же путём, что и Астафьев.
- Но, вы же сами понимаете, это дело тухлое. Пропала шестнадцатилетняя школьница, и найти её не представляется возможным. Она вполне могла стать жертвой маньяка, или насильника. Тело вполне могли вывезти, и выбросить в болото. Я даже не знаем, с чего начать.
- Начни с допроса её одноклассниц, а там посмотрим.
И Степан Алексеевич взялся за дело. Для начала он тщательно изучил дело, потом опросил школьниц, но это ему ровным счётом ничего не дало.
Они все, как одна, повторяли всё то, что было написано в протоколе. Одна из школьниц сказала, что Валерия, кажется, совсем не переживает из-за сестры.
- Танец, - вдруг сказала та девушка, и осеклась.
- Что за танец? – удивился следователь, - причём тут танцы?
- Да не причём, - покачала головой девушка, - просто мысли вслух.
На этом их разговор был окончен, и Степан Алексеевич взялся за Валерию. Но она повторила всё то, что было в протоколе, ни слова больше, ни слова меньше. Вообщем, он ничего не вытянул из девушки.
Степан Алексеевич замолчал, и постучал карандашом по столу.
- Я так и не узнал, что произошло с этой девушкой, - вздохнул он, - зачем Астафьев отдал мне дело? Тайна, покрытая мраком. Ася попросила отксерировать дело, в этом ей не отказали, и мы вышли на улицу.
- И что тебе это дало? – осведомилась сестра, отдавая мне бумаги, - по-моему, ничего.
- По-моему, тоже, - вздохнула я, - только слово это, танец, мне в голову занозой засело.
- С чего бы это? – вздёрнула брови сестра.
- Сама не знаю, - пробормотала я, сделала несколько шагов, и чуть не заорала, - ой, мамочки, - застонала я.
- Ой, ты чего? – всполошилась Ася.
- Танец, - простонала я, - мне нужно поговорить с той девушкой, одноклассницей Ольги, которая про этот танец говорила. До меня дошло.
- Что до тебя дошло? – не сводила с меня голубых глаз Асюта.
- Медальон, - воскликнула я, - на медальоне был танец. Это красивейшая вещица, и на ней изображён танец.
- Что на ней изображено? – не поняла сестра.
- Танец, - в возбуждении воскликнула я, - ну, ту гипсовую копию помнишь, что стоит перед парижской оперой?
- Так ты об этом танце говоришь? – удивилась сестра, - но причём здесь творение Жана Батиста Карпо?
- Да при том, что скульптура эта была выгравирована на
медальоне.
- Так ты думаешь...? – Ася замерла на полуслове.
- Я думаю, что она что-то знает. С чего она вдруг упомянула про танец?
- Да просто это могло бы быть совпадение, - пожала плечами
Аська, и тряхнула светлыми, распущенными волосами.
- Да? – усмехнулась я, - ничего себе совпадение. Ладно, не гляди на меня так, я прекрасно понимаю, что это яйца выеденного не стоит. Но надо же за что-то цепляться. Но разве это не подозрительно, если на секунду задуматься? Вот, подумай.
- Она вполне могла говорить про обычные танцы, - воскликнула Ася, - ну, откуда, скажи, откуда шестнадцатилетняя девчонка могла знать про этот танец?