Почти во всех литературных произведениях о Сулковском героя сопровождает его верный приятель - востоковед Вентуре. Фигура эта как раз в духе романтической литературы: старый еврейский мудрец, сочетающий в себе черты ученого знатока Кабалы и Вечного жида. В трагедии Жеромского он выступает без имени в качестве "Вентуре, семидесятилетнего старца". В популярном послевоенном романе Кароля Козьминского он называется Мардохаем Вентуре и является отцом двух дочерей. В одну из них, называемую "египтянкой", влюблен, а впоследствии и женится на ней Юзеф Сулковский.
Но в свете исторических данных дело выглядит несколько иначе. Во Франции в то время было два востоковеда по имени Вентуре. Первый и явно старший из них, Мардохай Вентуре из Авиньона, еще до революции исполнявший обязанности переводчика с восточных языкоп при королевской библиотеке в Париже, не имел, насколько мне известно, с нашим героем ничего общего.
Зато приятелем Сулковского был Жан-Мишель Вентуре де Паради из Марселя, воспитанник иезуитской школы, французский дипломатический агент в странах Востока, член Географическою общества, преподаватель Школы восточных языков и автор ученого труда под названием "Грамматика и словарь берберийского языка".
Вот именно с этим Венчуре познакомился Сулковский в 1793 году и, вероятнее всего, его поддержке был обязан своей дипломатической миссии в Турцию, так как ЖанМишель занимался в это время организацией французской консульской службы в странах Ближнего Востока.
Вентуре, которому в момент знакомства с Сулковским было 54 года (а не 70 лет), большую часть жизни провел в Египте, Сирии, Турции и других восточных странах. Он и пробудил в молодом поляке интерес к ориенталистике.
Под его воздействием Юзеф изучил турецкий и арабский, ему он обязан своим знанием Востока.
Подружились они во время совместного пребывании в Константинополе, и дружба эта с годами становилась все более тесной. Потом они вместе отправились в Египет и оба там погибли. Французский биограф Сулковского, Ортанс Сент-Альбен, утверждает, что они думали друг о друге даже в минуту смерти. Сулковский, падая с коня в каирской схватке, якобы воскликнул: "Мой бедный Вентуре!" Жан-Мишель, смертельно раненный под Аккой, спустя два месяца после гибели своего друга простился с жизнью словами: "Бедный Сулковский!"
Жан-Мишель Вентуре де Паради был отцом двух дочерей. Старшая из них, Виктория Франсуаза, родившаяся в 1773 году в Каире и потому называемая в парижской среде "египтянкой", в 1793 году вышла замуж за Петра Малишевского и была его женой десять лет, родив ему за это время троих детей. Брак этот был не из счастливых.
Виктория Франсуаза Вентуре-Малишевская, женщина очень красивая, принадлежала к числу известных модниц эпохи Директории, определяемых словом merveilleuses [Обольстительная (франц.)].
Ее ветреность и беспрестанные интрижки основательно отравили жизнь бедному мужу и в конце концов привели к разрыву. Но разрыв этот наступил уже после смерти Сулковского. Я считаю абсолютно исключительным, чтобы добродетельный Юзеф мог завести роман с шаловливой "египтянкой" при ее супруге. Это было бы невозможно примирить с его верной, полной обожания дружбой с Малишевским.
Героиней парижского романа была скорее всего не "египтянка", а вторая дочь Жан-Мишеля Вентуре де Паради. К сожалению, эта младшая дочь все еще является загадкой. Ни одному из биографов Сулковского пока что не удалось установить даже ее имени.
Относительно французской любовной истории Юзефа имеется только несколько упоминаний самого общего характера в переписке его знакомых и в биографии пера Ортанса Сент-Альбена.
Сент-Альбен, который из рассказов отца должен был довольно точно знать парижские перипетии Сулковского, тактично не называет имени мадемуазель Вентуре, а пишет вообще о "даме, которую он любил". Информация его по этому вопросу ограничивается только одним, но зато поразительным анекдотом.
"Дама, которую он любил, будучи вынужденной подвергнуться хирургической операции, просила его, чтобы он присутствовал при этом, поддерживая ее, но едва он увидел хирурга и хирургические инструменты, как тут же упал в обморок..."
Бесстрашный герой Зельвы, Сан-Джорджо, Арколя, Мальты и Александрии, падающий в обморок при одном виде хирургических инструментов, - это что-то совершенно новое! Сент-Альбен приводит этот случай как доказательство исключительной ... гуманности молодого офицера. Мы - при некоторой доброй воле - можем сделать из этого вывод, что парижская любовь Юзефа все-таки была довольно сильной.
В исторических трудах о Сулковском часто встречается гипотеза, что его знакомство с дочерью Вентуре окончилось браком. Я взял на себя труд проследить, откуда эта гипотеза взялась. Источник ее обнаруживается в работе французского историка М. А. Шюке под названием "Дневник путешествий генерала Дезэ", изданной в Париже в 1907 году. Шюке пишет там о Сулковском следующее: "Его вдова, дочь востоковеда Вентуре, до конца Империи получала пенсию в 6000 франков из государственного казначейства".
Но эта ошибочная, возникшая в результате недоразумсния информация Шюке от 1907 года была опровергнута в 1934 году Скалковским, который убедительнейшим образом доказал, что этой таинственной графиней Сулковской, получающей пенсию за героя, была не его вдова, а предполагаемая мать - Маргерит-Софи де Флевиль.
Тем не менее гипотеза о женитьбе на дочери Вентуре, поддержанная историком Ашкенази, по-прежнему бытует в польской истории и литературе. Так, женитьбой этой объясняют факт получения Сулковским французского подданства, без которого нельзя было поступить в армию.
Из исторических документов известно, что Сулковский добивался службы в армии еще во время первого своего пребывания в Париже в 1793 году Но тогда его не взяли, потому-то он и поехал на Восток дипломатическим агентом. После почти двухлетних странствий он вернулся в Париж в начале 1796 года. В апреле этого года он получил военную должность и был зачислен в Итальянскую армию Бонапарта. Некоторые биографы делают отсюда вывод, что между январем и апрелем 1796 года Сулковский получил подданство благодаря женитьбе на дочери Вентуре, так как брак с француженкой был тогда единственным конституционным основанием для натурализации.
Трудно отрицать, что это было именно так, но столь же вероятно, что все могло быть совсем иначе. Имеются конкретные предпосылки, говорящие о том, что Сулковский получил французское гражданство не в 1796, а еще в 1793 году, перед выездом в Турцию.
2 мая 1793 года Юзеф писал из Парижа тетке, вдове князя Августа, жалуясь на различные обстоятельства, мешающие его зачислению в армию, и перечислял их поочередно: глупость одного министра, неблагожелательность другого, отъезд в Турцию посла Декорша, на протекцию которого он особенно рассчитывал, антипольскпе настроения, вызванные изменой генерала Мёнчинского, и так далее... Но он ни словом не упоминал о затруднениях, вызванных отсутствием французского подданства.
Другой документ еще убедительнее. Давний варшавский знакомый Юзефа, посол в Турции Декорш, в одном из своих писем ясно пишет, что во время встречи в Константинополе в 1794 году Сулковский представил ему свидетельство о своем французском гражданстве, выданное коммуной города Парижа.
А если Сулковский получил подданство до отъезда в Турцию, то и не надо было жениться на дочери Вентуре, потому что во время его первого пребывания в Париже еще действовала конституция 1791 года, которая, кроме женитьбы на француженке, допускала и второе основание для натурализации. И это второе основание, вычеркнутое из позднейших конституций, выражалось в словах:
"Французским гражданином становится тот, кто родился за границей от матери-француженки".