"Вы выше меня на голову, но я могу эту разницу устранить".) Миссия Малишевского ставит себе главной целью ознакомиться с духом и положением французской армии, выведать, какое влияние может иметь Бонапарт в армии и в Италии, а отсюда сделать вывод, насколько опасно на него нападать. С этим намерением Малишевский был у Ожеро, видел его армию, потом побывал в Рейнско-Мозельской армии и оттуда приехал сюда, где его принимают весьма благожелательно. Я знаю, что он привез рекомендательные письма даже к государственным лицам, несколько раз совещался с министром и Директорией (цизальпинской), знаю, что усиленно склонял их к объявлению войны папству..." (Следует заметить, что в отношении последнего миссия Малишевского удалась полностью.
Войну с церковным государством, не законченную Сулковским, возобновил... Домбровский, который от имени Цизальпинской республики первым вторгся со своими легионами на церковную территорию и дошел до самого Рима.)
В Милане Малишевский встретил своего задушевного приятеля генерала Бернадотта. Будущий основатель шведской королевской династии был под свежим впечатлением шутки, которую сыграл с ним Бонапарт. Он приехал в Милан; чтобы занять освободившееся после соперника место командующего Итальянской армией, а Бонапарт, стремясь отстранить его от армии, добился у Директории назначения его послом в Вену.
Малишевский решил использовать проделку Наполеона в интересах Польши и предложил новому послу свое сотрудничество. Благодаря поддержке Бернадотта и стараниям польской Депутатской партии вскоре после возвращения в Париж Малишевский был официально назначен секретарем французского посольства в Вене.
23 февраля 1798 года Аугустин Тшеческий, связной между парижской Депутацией и львовским Центром, проинформировал об этом важном событии заговорщиков на родине:
...благодаря рекомендациям, просьбам и различным протекциям республиканцев, имеющих влияние на теперешнее правительство, мы добились наконец, что выдвинутый патриотами гражданин Малишевский... назначен в Вену секретарем французского посольства при Бернадотте... Необходимо, чтобы галицийские общества завязали с ним переписку и постоянно ее поддерживали...
В конце марта Малишевский, снабженный французским паспортом, выехал в Вену. Сразу же по приезде он завязал переписку с галицийскими патриотами и повел оживленную деятельность среди польской эмиграции в Вене. Влияние его на Бернадотта быстро заметила вся польская колония. Один из находившихся в то время в Вене легионеров сообщал в письме к Домбровскому:
"...Он (Бернадотт) прямо как польский посланник. Все поляки имеют к нему доступ..."
Но близкие контакты секретаря посольства и инспирированная им пропольская политика посланника не ускользнули от внимания австрийской полиции. Правительство только ждало предлога, чтобы выдворить из Вены неугодных дипломатов. И само посольство представило этот предлог.
Скандал разразился в середине апреля. В годовщину подписания столь прискорбного для Австрии "леобенского перемирия" на здании отеля "Лихтенштейн", где помещалось французское посольство, был вывешен большой трехцветный флаг Республики, что при тогдашних дипломатических отношениях вообще не было принято. Все говорит о том, что эта была сознательная демонстрация со стороны персонала посольства, направленная на разрыв мирных отношений Франции и Австрии. Покровительствующий якобинцам и ревнующий к славе Бонапарта Бернадотт был решительным противником "итальянского замирения". Возобновления войны с Австрией добивался и политический наставник посла Петр Малишевский, автор воинственного мемориала по польскому вопросу.
Флаг победителей в центре города привел венцев в ярость. Полицейские провокаторы направили эту ярость в нужное русло. Возмущенная толпа окружила отель "Лихтенштейн" Под антифранцузские возгласы флаг был сорван и выбиты все окна. Затем "толпа вторглась в здание, остановившись только перед саблями и пистолетами персонала посольства". Малишевский, который пытался попасть в свою канцелярию, был избит манифестантами.
После трехчасовой осады полицейским отрядам удалось наконец рассеять сборище.
Бернадотг счел нападение на посольство равнозначным оскорблению чести Республики, не принял принесенного австрийским правительством извинения и решил покинуть Вену со всем составом посольства. "Он немедленно послал депешу в Париж, представив события как интригу австрийского правительства, подстрекаемого прусским и российским правительствами". Одновременно он направил в столицу Малишевского, чтобы дать Директории устные объяснения.
Весть о событиях в Вене молниеносно разлетелась по всей Европе, вызвав замешательство в министерских кабинетах и пробудив новые надежды польских легионеров в Италии и галицийских заговорщиков.
До командующего Восточной армией вести из Вены дошли в тот момент, когда он уже отправлялся в Тулон.
В одной из биографии Бонапарта я прочитал, что иногда ему случалось впадать в ярость, граничащую с приступом эпилепсии. В данном случае он имел для этого все основания. Венский скандал грозил свести на нет труд, вложенный в Кампо-Формио, а также экспедицию в Египет.
Корсиканец пустил в ход весь свой авторитет и дипломатический гений, чтобы не допустить этого. Задержав на несколько дней африканскую экспедицию, он лично устранил угрозу нового конфликта в Европе.
Из французских архивных материалов, изученных Анджеем Гродеком, следует, что Бонапарт 23 апреля дважды встретился с Петром Малишевским: до полудня он присутствовал при отчете Малишевского Директории, а вечером в тот же день пригласил его к себе и имел с ним трехчасовую беседу с глазу на глаз.
Открытие Гродека действует на воображение. Кто знает, не повлиял ли самым роковым образом этот трехчасовой разговор с Малишевским при столь драматических обстоятельствах перед самой египетской экспедицией на отношение командующего Восточной армией к двум близким соратникам: Юзефу Сулковскому, который был другом Малишевского, и Жан-Мишелю Вентуре де Паради, который был его тестем?
Загадка трагической смерти в Египте двух рьяных "республиканцев" из непосредственного окружения Бонапарта вот уже сто лет не дает покоя биографам. Ортанс Сент-Альбен рассказал об их гибели романтической легендой в духе эпохи. Открытие Гродека заставляет воображение работать в более реалистическом плане.
19 мая 1798 года французский флот вышел из Тулона на завоевание Египта. "Предстоят великие события, и вскоре будет нанесен решающий удар", - писал Юзеф Сулковский своим парижским друзьям. Экспедиция действительно выглядела внушительно. На боевые и транспортные корабли было погружено 35 тысяч лучших солдат, которыми располагала Республика. Бонапарт забирал в Египет самых лучших генералов и самых способных штабистов. Сопровождающий армию отряд ученых в сто с лишним человек имел в своем числе ученых с мировым именем, таких, как математик Монж и химик Бертоле, а также модных парижских художников Денона и Дютертра.
В списке генералов и офицеров генерального штаба, кроме Сулковского, значились еще два знаменитых поляка: бригадный генерал Юзеф Зайончек, один из лучших кавалеристов во всей французской армии, будущий наместник Королевства Польского, и майор Юзеф Феликс Лазовский, сын и внук кухмистеров польского короля Станислава Лещинского, брат известного парижского санкюлота Клавдия Лазовского, великолепный военный инженер, впоследствии генерал и барон империи.
Помимо трех названных офицеров, в состав экспедиции входило много других поляков, менее известных.