Кольцов виновато улыбнулся, словно прося прощения за заминку и раздумчиво произнес:
- Будет исполнено, Владимир Зенонович, хотя...
- Что еще? - помягчел Ковалевский.
- Может быть, гостям лучше проехать на автомобиле. Ковалевский нахмурился. Он не любил, когда ему возражали.
- Нет, они поедут поездом! - сухо сказал он.
- Владимир Зенонович, получена сводка транспортного ведомства! Кольцов многозначительно посмотрел на командующего и, чтобы придать весомость своим словам, четким голосом продолжил: - Они жалуются на нехватку паровозов - не успевают доставлять к фронту боеприпасы... Между тем многие паровозы не ремонтированы, а иные и исправные простаивают в депо.
Ковалевский вскинул на Кольцова глаза, в которых закипал гнев-это не первый случай, когда ему докладывают о неблагонолучии с железнодорожным транспортом, - и отчеканил:
- Поч-чему?
В ответ на вопрос командующего Кольцов недоуменно пожал плечами дескать, не может знать этого, - но затем доверительно сказал:
- Тюрьма, Владимир Зенонович, забита железнодорожниками. За ничтожную провинность, вместо того чтобы отстегать плетьми и заставить работать, их сажают в тюрьму...
- Безобразие!.. Напомните мне об этом после совещания! - тихо взорвался Ковалевский и поспешил к себе в кабинет. Но, будто что-то вспомнив, в дверях обернулся и добавил: - И всетаки поездом!
- Слушаюсь! - вытянулся адъютант.
Когда Ковалевский закрыл за собой дверь, Кольцов несколько мгновений раздумывал. Взялся за телефон, строго бросил в трубку:
- Соедините меня с полковником Щетининым!.. Что?.. Как нет?.. Где он? Почему не знаете?.. Это от командующего! Черт знает что!.. - возмутился Кольцов и резко опустил трубку на рычаг.
Полковник Щетинин вскоре пришел к себе в градоначальство. Дежурный положил перед ним рапорт.
- Что? Происшествия? - с тревогой спросил Щетинин.
- Ничего особенного, - успокаивающе ответил дежурный. - Вот только от командующего звонили, вас спрашивали.
- Кто спрашивал? - насторожился Щетинин.
- Кто - не сказали. Но, видать, начальство. Потому ругались.
Щетинин взялся за ручку телефона, раздумывая, зачем он мог понадобиться командующему. Но решил, что уж если его превосходительство звонили, да еще ругались, то лучше поехать в штаб самому.
- Распорядитесь, пусть подают экипаж. В штаб поеду, - сказал он дежурному со вздохом.
В известном всему Харькову экипаже с плавно прогибающимися рессорами градоначальник мчался по улицам города в штаб. На облучке, как всегда, сидели солдат-кучер и усатый унтер. Они были словно приклеены плечами друг к другу.
В штабе в это время шло совещание. В глубоких креслах сидели бригадный генерал Брике и генерал Журуа. Ковалевский стоял у большой карты, докладывал:
- Новый план главнокомандующего Антона Ивановича Деникина существенно отличается от прежнего, изложенного в известной вам майской директиве, говорил Ковалевский. - Идея одновременного похода на Москву всех трех армий теперь оставлена. Наступление на Москву будет развивать лишь Добровольческая армия, усиленная конными корпусами Шкуро и Мамонтова. Донская армия генерала Сидорина будет помогать этому наступлению. Кавказской армии генерала Врангеля, по этой новой диспозиции, предстоит сковывать войска красных на моем левом фланге. - Ковалевский показал карандашом на синие стрелы у левого основания гигантской дуги, обозначающей на карте линию фронта. Вершина дуги была обращена в сторону Москвы, а концы ее упирались в устье Волги и в Днепр. Зашторив карту, Ковалевский отошел к своему столу: - Вот таков, в общих чертах, план решающего наступления на Москву. Он учитывает особенности расположения войск красных и их состояние.
Брике и Журуа удовлетворенно переглянулись. Дверь из внутренних покоев командующего открылась. В кабинет вошел Кольцов. Он вежливо улыбнулся, его лицо выражало внимание и готовность услужить. Вошедшие следом за Кольцовым двое вестовых внесли подносы, уставленные бутылками, рюмками, бокалами. Был на подносе и зачехленный кувшин с любимым напитком командующего - глинтвейном. Все это вестовые поставили на низенький столик и тихонько, на цыпочках, вышли.
Кольцов, поймав нетерпеливый взгляд командующего, тоже удалился.
- Обстановка в Советской России работает на нас, - продолжил Ковалевский. - Норма выдачи хлеба в Красной Армии сокращена до минимума. Свирепствует тиф. Железные дороги парализованы...
Донбасс, - улыбнулся Брике с таким видом, будто это рук дело.
- Совершенно верно, и Донбасса у них теперь нет. А значит, и угля! Ковалевский, сняв пенсне, принялся его протирать.
- Мы радуемся вашим успехам, генерал, - воспользовался паузой Брике. - Но наши правительственные и деловые круги сейчас больше интересуют, так сказать, практические вопросы, которые являются следствием ваших крупных успехов на фронтах.
- Какие же?
- Начнем издалека. Вы, конечно, знаете сумму вашего долга Франции, Англии и США?
- Примерно, - глуховатым голосом ответил Ковалевский, зачем-то потянулся к перу, обмакнул его в чернила и стал механически чертить какие-то бессмысленные линии.
- Я вам назову точные цифры, - сказал Брике. - К началу нашей революции долг России союзникам исчислялся суммой тридцать три миллиарда рублей. А сейчас он уже достиг шестидесяти миллиардов.
- Солидная сумма!.. - безучастно обронил Ковалевский, - что ж... рассчитаемся сполна, господа!
- Движимые самыми лучшими чувствами, наши правительства намерены облегчить вашу задачу. Наши банки, наши промышленники хотели бы незамедлительно открыть на Украине свои представительства в Киеве, Харькове, Полтаве... в зоне действия вашей армии! - Брике не счел нужным смягчить прямолинейность сказанного дипломатическими недомолвками.
- К чему такая спешка, господа? Вот-вот закончатся боевые действия, и тогда... - Ковалевский в свою очередь не скрыл явную уязвленность бестактной торопливостью союзника.
- Как человек деловой, вы, наверное, знаете, что деньги в обороте это новые деньги. В данном же случае мы имеем мертвый, замороженный капитал, - гнул свое англичанин.
- К тому же, будем откровенны, не хочется допускать, чтобы нас обскакали американцы. А мы располагаем сведениями, что Они в счет своего займа добиваются концессий положительно на Все железные дороги Украины. И Антон Иванович Деникин не сказал им "нет"! - темпераментно размахивая руками, заговорил Журуа. - А если он скажет "да"? Французские и английские предприниматели окажутся в американском мешке.