– Ну что ж! Тронемся помалу! Времени надо с запасом: Бригантина у меня норовистая. По части мотора!..
Но мотор завелся сразу, с первого поворота ручки, затарахтел бодро, весело.
Баркас шел вперед в кромешной тьме, слегка покачиваясь волнах. Сидя на носу, на бухте свернутого каната, пристально вглядывалась вперед Мария. За рулем стоял Воробьев. Семен Алексеевич, Кособродов и Николай расположились рядом с ним залепленных рыбьей чешуей ящиках.
– Ну что ж, я так считаю, – вращая штурвал, громко рассуждал Василий,
– что если эшелон отправляется в десять, то шьше двенадцати он до Тоннельной не дойдет. Так ведь? – и покосился на Кособродова, словно хотел сверить ход своих рассуждении с тем, что думают остальные.
– У них, конечно, два паровоза будет и толкач на подмоге – рассудительно ответил Кособродов. – Правда, и горки там…
– Во-во! – согласился Воробьев. – Поэтому я два часа кладу.
– Полтора, – коротко уточнил Кособродов.
– Все равно успеете. Пеши – если мерить от Зеленого мыса верст семь, не боле, – поддержала на добром распеве этот разговор Мария.
Светало. Сквозь плотную замесь низких, сильно увлажненных от недавних штормов облаков просачивались мутные волны слегка подзеленевшего света. Справа, вдали, над гребнями бегающих валов, показалась полоса желтоватого гористого берега.
– Василий! – раздался тревожный оклик Марии. – Смотри туда… Мористей…
Там, вдали, за грядой волн, смутно угадывался силуэт какого-то судна. Оно шло прямо на баркас, вырисовываясь все ясней и ясней. И вот уже стали хорошо видны его топовые огни: справа – красный, слева – зеленый.
Василий сразу же переложил штурвал – и баркас, резко накренившись, лег право на борт, носом к берегу.
– Может, пронесет! – тревожно проговорил Василий.
Но куда там! – не пронесло! На судне сначала показалась световая точка, потом из нее вырвался сноп света и быстро заскользил по гребням зыбких пенящихся волн. Он быстро приближался к баркасу. Осветив баркас, прожектор внезапно погас. И тотчас на судне заработал ратьер, который стал посылать в сторону ускользающего баркаса предостерегающие световые сигналы: точки, тире, точки…
«Приказываю… лечь… в дрейф…» – медленно прочитал Василий и вопросительно посмотрел на Семена Алексеевича. Тот стоял недалеко от штурвала, закусив губы, и на лице его резко обозначались скулы.
– Вася! Это патрульное!.. Патрульное… Не отстанут так…
Пироксилин! Пироксилин кидайте в воду, пока нет прожектора! – тревожно закричала Мария.
– Подожди ты, скаженная! – резко оборвал ее Василий, мысленно вымеряя расстояние между судном и баркасом.
Вдали снова ярко вспыхнула красная точка, тут же на воду неподалеку от борта баркаса упал луч, заскользил к баркасу. Тогда Василий второпях передал штурвал Красильникову, а сам бросился к движку: добавить газку – и к берегу. Только в этом было сейчас спасение.
Когда стремительный прожекторный луч накрыл баркас, Красильников мгновенно переложил штурвал – и тут же, резко вильнув, баркас ушел в темноту. И опять луч беспомощно, слепо заскользил по волнам, нащупывая баркас, и опять стал наползать на его борт. И снова Красильников, резко передернув штурвал, увел посудину в темноту. Так раз за разом уходил баркас от луча прожектора, мечась между беспорядочными волнами и бурунами.
– Молодец, Семен! – послышался восхищенный голос Василия.
С судна потянулась пунктирная нитка трассирующих пуль. Однако пулеметная очередь прошла в стороне от баркаса.
К штурвалу снова стал Василий и замысловатыми зигзагами повел баркас к берегу. Верткое суденышко скользило по волнам, то прячась за ними, то взлетая на мгновение на гребень волны, чтобы тут же спрятаться, заслониться ею…
– Все равно сейчас догонят! – хмуро глядя на мчащееся под всеми парами судно, пробурчал Кособродов. Ему не нравилось ни море, ни эти гонки с патрульным судном.
Василий смерил глазами расстояние на этот раз уже до берега и заметно повеселевшим голосом ответил, храня на лице неприступное спокойствие:
– Может, догонят, а может, и нет… Сейчас, ближе к берегу, глубина спадет, и они дальше не сунутся.
Раскатисто ударила с судна пушка – казалось, что она еще больше пытается всколыхнуть прибой.
Впереди баркаса взметнулся сноп воды. И прежде чем он опал, пушка снова раскатисто ударила. Теперь вода взметнулась совсем близко за кормой и ливнем прошлась по баркасу.
– Василий, смотри! Вилку ставит! – предупреждающе крикнул Семен Алексеевич.
– Вижу, – тихо, скорее сам себе ответил Василий, изо всех наваливаясь на штурвал.
Высокие гейзеры взметнулись левее баркаса – снаряды разозлись по старому курсу.
– Все, хлопцы! Все!.. Машину стопорит! – донесся злорадный голос Марии. – Боится, гад, дальше идти!..
Патрульное судно выстрелило еще несколько раз. Но это уже от бессилия
– снаряды разорвались совсем в стороне.
Баркас быстро проскользнул в тень обрывистого, поросшего кустарником берега. Василий облегченно вздохнул, застопорил двигатель, и на баркасе стало тихо. Все звуки: шелест грузно закатывающегося на гальку прибоя, слабое цоканье капель, падающих с мокрых ветвей, сонные вскрики какой-то птицы – воспринимались после только что пережитого острей, отчетливей.
Патрульное судно несколько раз прошлось вдоль берега, в полуверсте от береговой кромки, обшаривая прожектором выступающие из воды скалы. Но уже порядком рассвело, и луч прожектора стал тусклым и расплывчатым. Баркас затаился между серыми каменными валунами и по цвету слился с ними.
Проводив долгим взглядом растаявшее в море судно, Семен Алексеевич вместе с Кособродовым и Николаем выбрались на берег. Мария и Василий передали им мешки.
– Домой-то как доберетесь? – сочувственно спросил Красильников. – Ну как снова патруль подловит?
– Ты за нас не бойся, – бодро ответил Василий. – Нам это не впервой, правда, Мария?.. Вы за себя бойтесь! Дорога-то небось крепко охраняться будет.
– Ничего. Черт не выдаст, свинья не съест, – привычно повторил свою любимую пословицу Кособродов.
Они попрощались.
Утро было унылое, пасмурное. Густой, липкий туман выползал из моря, накапливался на пригорках и стекал в распадки и буераки, теряя белые ватные клочки на багряно-желтых ветках деревьев…