– Документы какие-нибудь имеются?
Кольцов покровительственно усмехнулся:
– Конечно, господин капитан!
Он расстегнул плащ, под ним блеснули адъютантские аксельбанты. И тотчас все сидящие в комнате многозначительно переглянулись. А капитан начал загипнотизированно подниматься со стула.
Кольцов с изящной небрежностью достал из нагрудного кармана мундира удостоверение, протянул его офицеру.
– Прошу, капитан!.. Жарковато у вас, однако. – И он деловито стянул с себя отсыревший плащ.
Все присутствующие в комнате на мгновение застыли.
Кольцов спокойно стоял и ждал, когда капитан вернет ему удостоверение. Сверкающие аксельбанты, большие цветные шевроны на рукавах мундира и шитые золотом погоны придавали ему такой внушительный и строгий вид, что никто не удивился, когда капитан торжественно и радостно объявил:
– Господа, знакомьтесь! Старший адъютант его превосходительства генерала Ковалевского капитан Кольцов.
Загремели стулья. Все присутствующие в комнате вскочили. А фельдфебель, уже давно стоявший навытяжку, угрюмо скосил глаза на солдата-конвоира и хрипло прошептал:
– Пшел вон отсюда!
– Солдат неловко схватил винтовку за ремень, повернулся и, согнувшись словно под тяжестью вины, на цыпочках, изо всех сил стараясь оставаться незамеченным, вышел, вернее, выкрался из комнаты.
– Присаживайтесь, господин капитан! – услужливо предложили Кольцову сразу несколько человек, а капитан с прической «под бобрик» гостеприимно пододвинул к нему свое кресло: – Вот сюда, пожалуйста, здесь удобнее и светлее!»
Кольцов великодушно принял предложение, сел, по-хозяйски откинулся на спинку кресла, достал портсигар, закурил и, не мешкая, перешел к делу:
– Итак, доложите, господа, как подготовились к прохождению литерного! Капитан с прической «под бобрик», не заставив ждать себя, расстелил
перед Кольцовым большую карту станции.
– Здесь, господин капитан, мы выставили три поста. – И он указал участок на карте. – К станции здесь примыкают пустыри, и такая мера предосторожности не будет излишней. Часовые стоят на расстоянии прямой видимости.
– Очень хорошо! – довольно кивнул Кольцов и небрежно указал дымящейся папиросой на другой участок карты: – А здесь что?
– Тоже пост. Охраняется выходная стрелка… А здесь вот стоит эшелон с лесом. Направляется в район Ростова.
– Не задерживайте его, господа. Места под Ростовом степные, леса нет, а он там сейчас крайне необходим.
– Выпустим сразу же, господин капитан, как пройдет литерный.
Кольцов поднял голову и удовлетворенно сказал:
– Что ж, господа! Из ваших сообщений мне стало ясно, что охрана перегона и станции у вас организована отлично. – И, сделав значительную паузу, добавил: – Об этом я доложу командующему.
Нетерпеливым движением руки Кольцов еще гасил в пепельнице папиросу, когда на столе с отчаянной назойливостью запищал зуммер. Пальцы Кольцова слегка дрогнули. Он посмотрел на капитана. Тот потянулся к телефону.
– Да! Слушаю!.. Так!.. Так!.. Я вас понял!.. – Капитан брона рычаг трубку и, повернувшись к Кольцову, удовлетворенно доложил:
– Господин капитан, через двадцать минут литерный поступает на наш перегон!
Кольцов встал, давая понять, что намерен заняться какими-то неотложными делами, за ним поднялись и все остальные.
– Занимайтесь своими делами, господа! – небрежно махнул рукой Кольцов и, обращаясь к капитану, сказал: – А я, с вашего разрешения, пройдусь по территории станции. – Увидев, что капитан тоже берется за фуражку, Кольцов великодушно запротестовал: – Нет-нет! Вам надо находиться на месте, мало ли что! Да и позвонить из штаба могут… Я вот с караульным начальником пойду. Проверим, кстати, посты.
Кольцов надел плащ, и они с фельдфебелем вышли.
Ветер усилился. Плафоны ламп над перроном теперь уже не раскачивались, а плясали, как бешеные.
– Что это за состав? – спросил Кольцов у фельдфебеля, когда они спускались с перрона.
– Который? Тот, с лесом? Так это про него вам господин капитан докладывали, идет в Ростов. Задержан до прохождения литерного, – объяснил фельдфебель, почтительно поддерживая Кольцова за локоть, когда тот перешагивал через рельсы.
Кольцов бросил мгновенный оценивающий взгляд на стоящий чуть в стороне от главного пути состав. Беспорядочно изгибаясь, эшелон вытянулся вдоль станции. Прокопченный паровоз стоял под парами в нескольких десятках метров от стрелки, выводящей на главный путь. Дорога на этом перегоне была одноколейная, и поезда проходили по ней в одну и другую стороны, строго чередуясь. Достаточно передвинуть стрелку – и состав беспрепятственно выйдет на главный путь, и тогда остановить его уже не сможет никакая сила.
– Ну, пройдем к составу! – небрежно кивнул Кольцов фельдфебелю. И они зашагали по рельсам к паровозу поезда.
Из окошка паровозной будки на землю густо струились мерцающие отсветы горящей топки. Паровоз изредка вздыхал, выбрасывая под колеса клубы пара.
– Кто идет? – окликнул часовой.
– «Казань»! – произнес пароль фельдфебель.
– «Саратов»! – ретивым голосом отозвался часовой и разрешил: – Проходи!
Кольцов, строго вглядываясь в лицо часового, спросил:
– Какой твой объект?
Часовой, боясь в чем-либо преступить устав, вопросительно посмотрел на фельдфебеля.
– Говори их благородию, – разрешил караульный начала ник.
– Мой объект – вот эта стрелка, – доложил часовой.
– А там дальше есть охрана? – спросил Кольцов у фельдфебеля,
– Никак нет, ваше благородие. Там больше стрелок нет. Вот эта ведет к главному пути.
– Безобразие! – возмутился Кольцов. – Нет, вы подумайте! Они ставят караул возле какой-то паршивой стрелки, а весь главный путь до семафора никем не охраняется! Да вас за это под суд мало отдать! Ведь литерный с минуты на минуту выйдет на перегон.
– Ваше благородие, я здесь ни при чем… Мне приказали!.. – взмолился фельдфебель. – И господин капитан еще вам про эту стрелку докладывали…
– Ты все напутал, болван! – болезненно поморщился Кольцов и махнул возле самого носа фельдфебеля лайковой перчаткой. – «Приказали!» Не это тебе приказывали! Главный путь надо охранять! Сейчас же отправь этого, – он кивнул на часового, – к семафору!