— Кто таков? — тяжело дыша, спросил он. Кольцов пренебрежительно проговорил:
— Фельдфебель, не тыкай! Я — офицер! — и властно потрепал: — Проведи меня к начальству!
…Впереди сердито вышагивал фельдфебель, за ним, зябко кутаясь в воротник плаща, Кольцов, замыкал это шествие солдат с винтовкой, волочащейся по земле. Они прошли по мокрому перрону и свернули в помещение станции.
Фельдфебель тщательно и громко, чтоб слышали в помещении, вытер ноги и вошёл в большую, ярко освещённую комнату с зашторенными окнами. Здесь, среди дыма и окурков, сидели два офицера и несколько чинов станционной администрации.
— Так что, ваше благородие, человека задержали на путях! — усердно доложил он старшему здесь по чину-капитану с причёской «под бобрик». — Ругаются! Говорят — офицер!..
— Давай его сюда!
Фельдфебель приоткрыл дверь и приказал солдату:
— Введи задержанного! — а сам опять замер у дверей с ретивым одеревеневшим выражением лица.
Кольцов в сопровождении солдата вошёл в комнату, не спеша спокойно огляделся. Головы сидящих медленно повернулись к нему. Капитан — видимо, самый старший здесь, — прищурясь, оглядел Кольцова, на мгновение с недоумением задержал взгляд на его офицерском плаще без погон и сквозь зубы спросил фельдфебеля:
— Как он оказался на территории станции?
— Не могу знать, ваше благородие! — вытянулся фельдфебель. Тогда капитан резко повернулся всем телом к Кольцову и так же сквозь зубы спросил:
— Документы какие-нибудь имеются?
Кольцов покровительственно усмехнулся:
— Конечно, господин капитан!
Он расстегнул плащ, под ним блеснули адъютантские аксельбанты. И тотчас все сидящие в комнате многозначительно переглянулись. А капитан начал загипнотизированно подниматься со стула. Кольцов с изящной небрежностью достал из нагрудного кармана мундира удостоверение, протянул его офицеру.
— Прошу, капитан!.. Жарковато у вас, однако. — И он деловито стянул с себя отсыревший плащ. Все присутствующие в комнате на мгновение застыли. Кольцов спокойно стоял и ждал, когда капитан вернёт ему удостоверение. Сверкающие аксельбанты, большие цветные шевроны на рукавах мундира и шитые золотом погоны придавали ему такой внушительный и строгий вид, что никто не удивился, когда капитан торжественно и радостно объявил:
— Господа, знакомьтесь! Старший адъютант его превосходительства генерала Ковалевского капитан Кольцов.
Загремели стулья. Все присутствующие в комнате вскочили. А фельдфебель, уже давно стоявший навытяжку, угрюмо скосил глаза на солдата-конвоира и хрипло прошептал:
— Пшел вон отсюда!
Солдат неловко схватил винтовку за ремень, повернулся и, согнувшись словно под тяжестью вины, на цыпочках, изо всех сил стараясь оставаться незамеченным, вышел, вернее, выкрался из комнаты.
— Присаживайтесь, господин капитан! — услужливо предложили Кольцову сразу несколько человек, а капитан с причёской «под бобрик» гостеприимно пододвинул к нему своё кресло:
— Вот сюда, пожалуйста, здесь удобнее и светлее!
Кольцов великодушно принял предложение, сел, по-хозяйски откинулся на спинку кресла, достал портсигар, закурил и, не мешкая, перешёл к делу:
— Итак, доложите, господа, как подготовились к прохождению литерного!
Капитан с причёской «под бобрик», не заставив ждать себя, расстелил перед Кольцовым большую карту станции.
— Здесь, господин капитан, мы выставили три поста. — И он указал участок на карте. — К станции здесь примыкают пустыри, и такая мера предосторожности не будет излишней. Часовые стоят на расстоянии прямой видимости.
— Очень хорошо! — довольно кивнул Кольцов и небрежно указал дымящейся папиросой на другой участок карты: — А здесь что?
— Тоже пост. Охраняется выходная стрелка… А здесь вот стоит эшелон с лесом. Направляется в район Ростова.
— Не задерживайте его, господа. Места под Ростовом степные, леса нет, а он там сейчас крайне необходим.
— Выпустим сразу же, господин капитан, как пройдёт литерный.
Кольцов поднял голову и удовлетворённо сказал:
— Что ж, господа! Из ваших сообщений мне стало ясно, что охрана перегона и станции у вас организована отлично. — И, сделав значительную паузу, добавил: — Об этом я доложу командующему.
Нетерпеливым движением руки Кольцов ещё гасил в пепельнице папиросу, когда на столе с отчаянной назойливостью запищал зуммер. Пальцы Кольцова слегка дрогнули. Он посмотрел на капитана. Тот потянулся к телефону.
— Да! Слушаю!.. Так!.. Так!.. Я вас понял!.. — Капитан бросил на рычаг трубку и, повернувшись к Кольцову, удовлетворённо доложил: — Господин капитан, через двадцать минут литерный поступает на наш перегон!
Кольцов встал, давая понять, что намерен заняться какими-то неотложными делами, за ним поднялись и все остальные.
— Занимайтесь своими делами, господа! — небрежно махнул рукой Кольцов и, обращаясь к капитану, сказал: — А я, с вашего разрешения, пройдусь по территории станции. — Увидев, что капитан тоже берётся за фуражку, Кольцов великодушно запротестовал: — Нет-нет! Вам надо находиться на месте, мало ли что! Да и позвонить из штаба могут… Я вот с караульным начальником пойду. Проверим, кстати, посты.
Кольцов надел плащ, и они с фельдфебелем вышли.
Ветер усилился. Плафоны ламп над перроном теперь уже не раскачивались, а плясали, как бешеные.
— Что это за состав? — спросил Кольцов у фельдфебеля, когда они спускались с перрона.
— Который? Тот, с лесом? Так это про него вам господин капитан докладывали, идёт в Ростов. Задержан до прохождения литерного, — объяснил фельдфебель, почтительно поддерживая Кольцова за локоть, когда тот перешагивал через рельсы. Кольцов бросил мгновенный оценивающий взгляд на стоящий чуть в стороне от главного пути состав. Беспорядочно изгибаясь, эшелон вытянулся вдоль станции. Прокопчённый паровоз стоял под парами в нескольких десятках метров от стрелки, выводящей на главный путь. Дорога на этом перегоне была одноколейная, и поезда проходили по ней в одну и другую стороны, строго чередуясь. Достаточно передвинуть стрелку — и состав беспрепятственно выйдет на главный путь, и тогда остановить его уже не сможет никакая сила.
— Ну, пройдём к составу! — небрежно кивнул Кольцов фельдфебелю. И они зашагали по рельсам к паровозу поезда.
Из окошка паровозной будки на землю густо струились мерцающие отсветы горящей топки. Паровоз изредка вздыхал, выбрасывая под колёса клубы пара.
— Кто идёт? — окликнул часовой.
— «Казань»! — произнёс пароль фельдфебель.
— «Саратов»! — ретивым голосом отозвался часовой и разрешил: — Проходи!
Кольцов, строго вглядываясь в лицо часового, спросил:
— Какой твой объект?
Часовой, боясь в чем-либо преступить устав, вопросительно посмотрел на фельдфебеля.
— Говори их благородию, — разрешил караульный начала ник.
— Мой объект — вот эта стрелка, — доложил часовой.
— А там дальше есть охрана? — спросил Кольцов у фельдфебеля,
— Никак нет, ваше благородие. Там больше стрелок нет. Вот эта ведёт к главному пути.
— Безобразие! — возмутился Кольцов. — Нет, вы подумайте! Они ставят караул возле какой-то паршивой стрелки, а весь главный путь до семафора никем не охраняется! Да вас за это под суд мало отдать! Ведь литерный с минуты на минуту выйдет на перегон.
— Ваше благородие, я здесь ни при чем… Мне приказали!.. — взмолился фельдфебель. — И господин капитан ещё вам про эту стрелку докладывали…
— Ты все напутал, болван! — болезненно поморщился Кольцов и махнул возле самого носа фельдфебеля лайковой перчаткой. — «Приказали!» Не это тебе приказывали! Главный путь надо охранять! Сейчас же отправь этого, — он кивнул на часового, — к семафору!
— Слушаюсь, ваше благородие! — Фельдфебель обернулся к часовому и заорал: — Ну что стоишь, как истукан, прости господи! Слышал, чего приказали их благородие? Шаг-о-ом марш к семафору! И смотр-ри там у меня!..