Он ушел, а я уснул – как в омут провалился. Думать сил не было. Да я и так все понял. Радости мне это, как ни странно, не добавило.
***
Шли дни. Я поправлялся, но вставать с постели не спешил. Жар спал окончательно на второй день, я вообще болел редко и быстро поправлялся – сказывалась дедовская закалка, что меня в детстве и отрочестве босиком гонял по росе.
Но вставать я не торопился. Зачем?
На пятый день ко мне заглянул Амир – проведать «больного» и принести свежие новости. Уходить он не спешил, а я был и рад редкому собеседнику. Хотя говорил все больше он.
– Скучно тут стало, – жаловался Амир, с удобством расположившись у меня на постели. – Все уехали. И Сандро с ними... А меня не взял...
Я хотел было порадоваться за мальчика, но вдруг заметил в его глазах такую неподдельную грусть и тоску, что у меня невольно вырвалось:
– Ты скучаешь по нему?!
– Ужасно, – кивнул он. Поймал выбившуюся вперед прядку, потеребил в тонких пальцах, потом изящным жестом отправил обратно за ухо. – Хотя... он тоже расставаться не хотел. Так прощался, что я утром еле встал, – он засмеялся, очаровательно склонив голову к плечу и показав жемчужные зубки. – Но та-а-ак сладко. И князь тоже, говорят... – Он вдруг словно спохватился: – Ой, прости! Ты тоже, наверное, соскучился, а я тебя тереблю...
– Скучаю? – каркнул я. – Ну да... как же.
Я прикрыл глаза, а потом резко распахнул, вспомнив.
– Погоди! Ты скучаешь? Ты?! После того, как он...
– А что он? – искренне удивился Амир – А, ты про то... Так это когда было. Подумаешь. Сандро тогда выпил много. Он же с утра тогда приходил ко мне. Извинялся. Седло мне подарил, посеребренное, ты видел? И со второго раза у нас все как надо получилось. Ты не думай, он ласковый, – он довольно вздохнул. – Только когда выпьет много... Но мне так даже нравится.
И он, весь лучась, улыбнулся, не оставляя у меня сомнений, что все сказанное им – правда.
Я отвернулся. На душе стало так тошно, что захотелось завыть. Да что же это? Что с миром творится, господи? Или это со мной что-то не так? Разве может быть так, что все вокруг меня сошли с ума, а я один в здравом рассудке остался?
Я поспешно отогнал пугающие мысли. В змеиное гнездо я попал, не иначе. Вот уже и их яд начинает меня отравлять. Раньше я бы ни за что подобного не подумал.
Амир, видно, по-своему понявший мое молчание, придвинулся ближе.
– Андрэ, прости меня, – с раскаянием в голосе сказал он. – Я тут все болтаю, а ты тоже... один остался.
Я, не удержавшись, скрипнул зубами. И за что такая несправедливость? Тут кровать подо мной прогнулась, и я почувствовал мягкие, теплые губы на своей щеке.
– Ну не обижайся, – тихо шепнул Амир. – Я не со зла...
– Я не... – начал было я, но тут он принялся целовать мои губы, и получился неразборчивый стон. Я хотел оттолкнуть его, но Амир обвил меня руками за плечи, прижимаясь теснее, словно прося не гнать его. Тоненький он был, легонький, одной левой я спихнул бы его на пол, да так, что он к стене бы отлетел. Да только ведь упадет, ударится, за что его обижать? И не поймет, главное, за что его так. И я лежал спокойно, только чуть придержал его, чтобы не упал с узкой койки. Да много ли было греха в том, что он делал? Утешал ведь... как мог.
А губы у него и впрямь оказались сладкие, нежные, и целовал он совсем не так, как князь. Тот жестко терзал мой рот, силой принуждая к ответу и властвуя, словно захватчик. Амир медленно нацеловывал мои губы, не заходя дальше кромки зубов, ожидая, пока я сам не открою рот и не скользну языком ему навстречу. Не помню, когда я это сделал. Пришел в себя, лишь когда все закончилось. Одной рукой я обнимал Амира за талию, пальцы второй перебирали шелк его волос на затылке. А он, уткнувшись носом мне в шею, тихо мурлыкал, словно и впрямь был котенком.
Наконец он поднял голову и улыбнулся.
– Так вот ты какой...
– Какой?
– Такой, – улыбка стала еще шире. – Я все время хотел попробовать, узнать, как ты целуешься, да не мог, князь же тебя стерег, словно сокровище какое... А сейчас – никого нет...
Он говорил, а руки его, ни на миг не останавливаясь, принялись шарить по моему телу, забираясь под одеяло. Я постарался отодвинуться, так как из всей одежды на мне была лишь рубашка, которая мало что скрывала.
– Амир!
– А что? Ты скучаешь, я скучаю... почему бы нам...
Он, не закончив, поцеловал меня в шею. Я резко выдохнул. Как раз в это место меня больше всего любил целовать князь.
– Вот видишь! Тебе нравится! – победно заключил Амир. Потом приподнялся, заглянул мне в глаза, хохотнул и вдруг скрылся с головой под одеялом.
– Эй!
Шутка слишком затянулась. Я твердо решил спихнуть его, невзирая на последствия. Но вся моя решимость разлетелась в пух, когда его руки принялись со знанием дела ласкать мое мужское естество. Потому что... это невозможно! Но... мое тело ответило ему, словно все происходящее было совершенно естественным. А я уже и забыл, каково это... чувствовать томительную слабость... и нестерпимый жар в паху...
– Амир!
Снизу снова раздался смешок, а потом что-то теплое, влажное скользнуло по моему стволу в невыразимо приятной ласке... Я зажмурился и стиснул в пальцах одеяло.
– Нет...
А он все продолжал, становясь все искуснее и изобретательнее, так что я невольно начал стонать и задыхаться, двигаясь ему навстречу. Не знал я, что может существовать что-то настолько приятное. Неужели и это грех? Впрочем, скоро мне было уже все равно, где я и что со мною, лишь бы это, вот это вот продолжалось... вечность! Вот только чуточку побыстрее.
– Быстрее... А... мир...
Он понял. Ласка стала стремительней, он вновь начал помогать себе руками, я застонал громче, выгнулся и, наконец излившись, вытянулся, совершенно обессиленный.
Когда я пришел в себя, он все еще был рядом, неопровержимо доказывая, что все, что было, не сон. Тихо мурлыкая, он лежал, прижавшись щекой к моему бедру.
– Андрэ?
– Иди сюда.
Я притянул его ближе, готовый сторицей вознаградить за ту невероятную услугу, что он мне оказал. За несколько минут черноглазому бесенку удалось сделать то, чего, как я теперь знал, добивался князь более месяца. И безуспешно.
Месть была сладка, как и губы Азиева, но с легким привкусом горечи моего семени. Потому что князь никогда не узнает о ней. Иначе Амир будет первым, кого накроет разверзшаяся буря.
Но, Амир прервав поцелуй, легко вывернулся из моих рук.
– Ты и впрямь ненасытный, – фыркнул он. – Правду про тебя говорят. Извини, но я думал, ты совсем болен, и помог себе сам.
Он с рассеянной улыбкой вытер руку о платок. Я, запоздало смутившись, потянул на себя одеяло.
– Отдыхай, поправляйся, – от дверей помахал мне он. – Я еще зайду.
С того дня я действительно пошел на поправку. Амир приходил, и не раз, но ничего меж нами более не было. Я сразу же попросил его, и он не настаивал.
Только тихо удивился:
– Верный...
Мне было все равно, что он решит. Лишь бы не обижался.
Но он не обиделся и приходил с видимым удовольствием, скрашивая мне дни ожидания.
– 3 –
Князь приехал через пятнадцать дней.
Прохор передал, что князь желает видеть меня к вечеру, а более... ничего. Весь день я провел в смятении, малейшее дело валилось у меня из рук, а сердце то заходилось бешено, то замирало, так что я напоминал ему биться. И лишь позвали, я тотчас же пошел, торопясь скорее покончить с тягостной развязкой.