— Ну-ка кто там засел? Вылезай на свет, — нахмурившись, скомандовал Кий. — А не то отведаешь моего меча.
Из-под лавки немедленно показался затылок, за ним — изуродованная горбом спина, вся в пыли и каких-то ошметках.
— Это еще что за чудь белоглазая? — удивился Кий, увидев, что это карлик.
— Предатель он, а не чудь, — со злостью воскликнул мальчишка. — Глаза б на него не смотрели.
— А кто тебя спас в лесу?! — тоненько пискнул Зеркон.
— Так вы знакомые, что ли? — вмешался в их перепалку Кий. — Тогда давайте без ругани. На другой стороне реки у нас становище. Вот как доедем, там и наругаетесь вдоволь.
— А войско у вас большое? — взглянул на него Карпилион и добавил в полголоса. — Наш отец в плену. Это он послал нас сюда в Доростол. Велел сказать, что мы дети Мунчука, и тогда нам помогут. А самим нам его не вызволить.
— Так вот из какого гнезда вы явились, — в раздумье ответил Кий. — Зарекался я погуливать в здешних краях, но этому соколу помогу. Объясни-ка мне по порядку, что у него за беда.
И Карпилион, не скупясь на подробности, объяснил.
*
В крепость они решили нагрянуть ночью, но когда добрались до неё, не увидели ни огней, ни дозорных. Толкнули тугие ворота — не заперто. Во дворе — непроглядная тишь, словно люди исчезли, оставив всё на своих местах.
— Похоже, в крепости никого живого, — сказали Кию.
— Стало быть, и нам тут делать нечего, — ответил он и кликнул дружину. — Разворачиваемся восвояси!
— Нельзя нам так уходить! Сначала надо осмотреть подземелье, — остановил их Карпилион. Он был один, без брата, которому не позволили ехать из-за больной ноги, и поэтому чувствовал ответственность за двоих.
— Ладно, пойдем посмотрим, что там внизу, — согласился Кий. — Дайте мне факел, — велел он кому-то, и факел ему разожгли.
В подземелье
— Скорее, — крикнул Карпилион, ныряя под арку.
В подземелье он почувствовал невыносимую вонь и загородился рукавом, чтобы не задохнуться. Огненный отсвет факела выхватил из мрака неподвижно застывшую на полу фигуру.
— Отец! — воскликнул Карпилион, подбегая ближе, и его пригвоздило к месту.
У стены он увидел отца. Вернее то, что от него осталось. Крысы изгрызли ему лицо и половину груди. Сгнившая плоть внутри почернела. В ней копошились черви.
— Это он? — спросили где-то рядом.
Карпилион был слишком подавлен, чтобы произнести хотя бы слово и, встретившись глазами с Кием, только и смог, что кивнуть.
— Заверните его и несите наверх, — распорядился Кий, снимая с себя накидку.
Тело наскоро завернули. Несколько человек потащили его наверх.
Карпилион поплелся за ними следом, не слушая, о чем они говорят, и не слыша того, что говорят ему. По дороге сюда он не допускал даже мысли, что не успеет спасти отца, и теперь его сотрясали глухие рыдания. «Я поквитаюсь с твоими врагами», — повторял он как заклинание. — «Я найду их, и поступлю с ними так же, как они поступили с тобой».
*
Завернутое в накидку тело доставили в Маргус. Заказали для него усыпальницу, а сами переправились через реку и двинулись в становище. В этом месте по Данубию проходила граница Империи. На другом берегу бурлила чужая незнакомая жизнь. Скифов здесь называли иначе, и сами они изъяснялись на ином языке. Карпилион не понял ни слова из того, что говорили встречавшие дружину люди, и немало удивился, когда его обняли как родного.
Видом своим становище напоминало селение, укрытое среди леса. Дома́ здесь сооружали из бревен. И скотину держали тут же возле повозок с сеном.
Стараясь не отставать от Кия, шагавшего широко и быстро, Карпилион дошел до большого шатра, стоявшего на повозке. Кий показал на него и двинулся дальше, сказав, что внутри находится раненый Гаудент.
Карпилион ворвался в шатер и бросился к брату, лежавшему на ложе из шкур. Выглядел Гаудент неплохо. Одежду ему сменили на чистую. На рану наложили повязку. Тут же рядом на мягкой расшитой подушке сидел Зеркон и развлекал его разговором. Увидев вошедшего, оба умолкли.
— У нас ничего не вышло. Все кончено, — сказал им Карпилион, опережая вопрос об отце.
— То есть его у… убили? — заикаясь, проговорил Зеркон, вернее, его побледневшая тень.
— Это ты виноват! — накинулся на него племянник. — Если бы ты нас не предал, мы бы его спасли!
— Не сваливай вину на Зеркона. Он никого не предал, — вступился за карлика Гаудент. — В крепости нам не поверили. Вот Зеркон и сказал, что мы ищем отца. Он знал, что мы не ответим, нашли его или нет.
— И ты ему веришь?! — У Карпилиона глаза полезли на лоб. — Он же видел, что я дерусь с тобой в поединке. Почему же он промолчал? Почему?
— А кто в тебя кинул кость? Не я? — напомнил Зеркон. — Но тебе хоть кость, хоть кувалда. Все равно не поймешь намека.
— Так надо было предупредить по-людски!
— Как «по-людски»?
— Словами!
— Тогда бы меня вмиг раскусили. И кто бы вам стал помогать?
— Не знаю, — начал сдаваться Карпилион. — Кто-нибудь стал бы. Ты так хорошо притворялся предателем, что я поверил.
— Еще бы. Конечно, поверил! — подбоченился Зеркон. — Притворяться — единственное, что я умею. И, видимо, делаю это не так уж неплохо, если вас обоих до сих пор не убили!
Снаружи кто-то постучал по повозке, но как-то слабо, по-девичьи.
— Ильдика, кажись, пришла, — просиял Зеркон и кубарем выкатился из шатра.
— Что это с ним? — удивился Карпилион. — Подружку себе нашел?
— Да ты что. Какую подружку, — рассмеялся Гаудент. — Это сестренка Кия. Не знаю, правда, родная ему или нет. Здесь её как только не зовут: и Улыбой, и Лебедушкой. А Зеркон по-норски зовет Ильдикой. Считает её покладистой. Не такой, как другие. Она еду нам приносит. Лакомства разные. Зеркон за это превозносит её до небес.
Карпилиона разобрало любопытство, и он слегка отодвинул по́лог шатра.
Возле повозки стояла красивая нарядно одетая девушка. Она, и правда, была не такой, как другие. Карпилион почувствовал это с первого взгляда.
Поговорив с ней немного, карлик вернулся в шатер.
— У них сегодня пируют. И нас туда приглашают, — сказал он не очень-то дружелюбно. — Лично я на эти сборища ни ногой. Напьются и давай буянить. Дикий люд. А ты иди, если хочешь, — сказал он Карпилиону. — Не то обидятся. Подумают, брезгуем угощением. Кстати, мясо тут запекают отменное. Жаль, что в Равенне такое не купишь…
Карпилион не дослушал.
Выбрался из шатра и спрыгнул с повозки.
— Где тут у вас пируют?
— На полянке. Пойдем, я тебя провожу. А то заблудишься в лесу с непривычки, — сказала Ильдика и улыбнулась. У неё были русые волосы и ямочки на щеках, а в глазах сияли теплые голубые огни.
Вот только ростом она оказалась значительно выше.
По пути на полянку оба молчали. Карпилион надеялся, что она останется пировать со скифами и тогда между ними завяжется разговор, но Кий отослал её обратно.
— А ты подсаживайся к огню, — сказал он Карпилиону. — Скоро мы поплывем в Ки́йгород. А оттуда — на Волху к Руа. С тех пор, как умерли Харатон и Октар, он один следит за порядком на нашей земле.
Карпилион кивнул и нашел себе место возле костра.
На пути в Ки́йгород
Когда погода наладилась и небо стало таким же чистым, как широкая водная гладь, три судна на веслах двинулись к устью Данубия, впадавшего в черное Скифское море. Дальше их путь пролегал вдоль морского берега, чтобы на севере снова пойти по реке, которую Кий и его дружина называли между собой Данубием северных земель. В пути их не раз заставали бури. Суда приходилось чинить на каждой стоянке. От местных вождей откупались дарами, а с разбойниками воевали на смерть, теряя людей и приобретая новых врагов.
Последняя часть пути до Ки́йгорода выдалась особенно трудной. Река там была с порогами, и, хотя по весне разлилась, суда приходилось ставить на бревна и тянуть их волоком через порог. Карпилион не отходил от Кия, помогал ему во всем и присматривался к тому, как командует своими воинами. Как ведет себя с ними, как разговаривает, и старался ему подражать.