— Из-за того, что сестра императора станет моей женой, — ответил Карпилион. — В ближайшее время в Равенне объявят о нашей помолвке. Убеди Онегесия увести степняков. И тогда твой сын будет править вместо меня.
Ильдика закусила губу и опустила глаза.
— Сделай это, прошу тебя, — добавил Карпилион.
— Иначе что? — не поднимая глаз, спросила Ильдика.
— Иначе мы станем врагами. А я этого не хочу. Ты… дорога мне.
— Так дорога, что женишься на другой?
— Ну, перестань. У меня и до Гонории были жены. Раньше тебя это не коробило.
— Раньше я была свободна, — сказала Ильдика.
— Ты и теперь свободна, — ответил Карпилион и вновь потянулся обнять, но она и на этот раз отстранилась.
— Не свободна. У меня уговор с другим человеком.
Карпилион нахмурился.
— С кем?
— С Онегесием. Он хочет, чтобы я стала его женой.
— Сукина девка, и ты согласилась?!
— Соглашусь, если женишься на Гонории!
С Карпилиона сразу схлынула злость.
— А если нет? — произнес он хрипло.
— Тогда я останусь твоей, — сказала Ильдика. — И сделаю все, что захочешь. Буду только с тобой, приму твою веру и всегда поддержу. Аттила нам нужен. У нас повсюду враги. А Империя обойдется и без тебя.
Подспудно Карпилион ожидал услышать именно это. В отличие от отца она предлагала остаться самим собой и словно вернула к жизни.
— Я не могу вернуться прямо сейчас. Мне придется поехать в Равенну. Поговорить с одним человеком.
— О чем? — захотела услышать Ильдика.
— О том, что помолвки не будет, — усмехнулся Карпилион. — А потом мы устроим гуннскую свадьбу и пригласим на неё Онегесия. Но не в качестве жениха, а в качестве гостя. Согласна?
Услышав такие слова, Ильдика заметно повеселела.
— Согласна, — ответила без раздумий. — Свадебный пояс я ему не дарила. Так что, думаю, он придет. Только прошу, не задевай его больше. По дороге сюда он только и делал, что сокрушался о вашем разладе. Для него ты великий воин. Вся его жизнь обмельчала, когда он тебя оставил.
— Для меня это тоже потеря, — признался Карпилион. — Мне не хватало его в походе. Не хватало его в бою. Но рана уже заросла. Я не верю, что дружбу можно вернуть. Уж если порвали, значит, порвали. Даже то, что он вздумал жениться — это в отместку за родича, которого я заставил убить.
— Ты ошибаешься. Онегесий просто меня пожалел, когда я была в отчаянии и не знала, что делать, — сказала Ильдика. — Вот увидишь, он сам откажется от меня ради друга.
— Посмотрим, — не стал упираться Карпилион.
Ильдика прильнула к его груди и нежно коснулась губ.
— Помирись с Онегесием. Я пришлю его, и вы с ним поговорите. По-доброму, как в прежние времена.
Следом она хотела выскользнуть из шатра да вдруг, неожиданно вскрикнув, отпрянула в сторону.
За пологом стоял Зеркон.
*
Карпилион втащил незваного гостя в шатер.
— Да тише ты, тише, — вырвался из-под его руки горбун. — Вот ведь силища норская неуемная.
— Как ты здесь очутился? — подивился Карпилион, замечая, что дядька необычно одет. На нем было что-то вроде доспехов. Опять, что ли, взялся за шутовство?
— Онегесий сказал, что вы тут вопросы важные обсуждаете, — любезным тоном ответил Зеркон. — Вот и решил забежать.
Карпилион краем глаза взглянул на Ильдику. Она на него.
— Да что вы любуетесь друг на друга? — усмехнулся карлик. — Вы на меня полюбуйтесь. Какие вести я вам приволок.
— Какие? — отозвался Карпилион.
— Да ужасные. Сюда направляется папа Лев.
— Кто это? — не поняла Ильдика.
— О, прекраснейший человек и мудрейший, — ответил карлик.
— Так в чем же ужас?
— В том, что я встретился с ним на дороге и взялся доставить к гуннам.
— И что ему нужно? — насторожился Карпилион.
— О, если б я знал… — задумчиво произнес Зеркон и добавил гораздо живее. — Давно бы уже рассказал. Неужель непонятно?
Карпилион раздраженно кивнул. Понятно.
— Иди к Онегесию и скажи, что я у костров, — сказал он Ильдике. — А на встречу с папой поеду утром. Представлюсь ему аттилой. Только никому об этом ни слова. Для остальных я по-прежнему посланник римлян. Договорились?
— Договорились, — с готовностью произнесла Ильдика.
Онегесий
В шатре Онегесия не было.
— Он на озере, — ответил охранник.
В другое время Ильдика приказала бы её проводить, но не хотела, чтобы кто-то подслушал их разговор, и отправилась к озеру одна. Идти было близко. Озеро находилось сразу за лагерем, выглядывало из диких зарослей серыми песчаными берегами. В темных вечерних сумерках это место выглядело пустынным и жутковатым. У самого берега мерно покачивалась плоская лодка-однодеревка. В ней виднелся дорожный мешок. Но самого Онегесия не было видно.
Ильдика медленно шла сквозь колосья летнего сухостоя и с тревогой оглядывалась по сторонам. Возле самого озера Огнегесий внезапно вышел навстречу. Дорожный плащ укрывал его плечи.
— Куда ты собрался? — испуганно произнесла Ильдика.
— А зачем я здесь нужен? Теперь вы и без меня разберетесь, — сказал Онегесий. — Аттила тебя никому не отдаст. Небось, как услышал, что станешь моей женой, так и вскинулся на дыбы. Теперь он будет с тобой. Не упусти его снова.
— Так ты нарочно это затеял? — остолбенела Ильдика. — А сам жениться не собирался?
На губах, припорошенных седыми усами, мелькнула усмешка.
— Собирался — не собирался, какая разница? Главное вышло как надо. Аттила вернется в Кийгород и снова возглавит скифов. А то пришел бы какой-нибудь Во́дим. Вот и грабил бы наши земли под видом торговли с Империей.
— А может, ты просто хотел отомстить за убитого родича?
— Это аттила тебе сказал? — Онегесий покачал головой. — О мести я даже не помышлял. Когда-то Кий поручил мне за ним присматривать. Для меня он все тот же мальчишка, которого нужно оберегать. Но, видно, он не нуждается в старом друге… Ладно, прощай.
Он махнул рукой и двинулся к озеру, но Ильдика забежала вперед и заслонила его от лодки.
— Значит, вот как? Решил убежать тайком? Пока я здесь, ничего у тебя не выйдет! Сначала поговори с аттилой. А потом поступай, как знаешь!
Онегесий молча взглянул на неё, словно хотел отодвинуть с дороги глазами.
— Аттила ждет у костров, — сказала Ильдика, выдержав этот взгляд, и добавила от себя. — Помирись с ним. Хотя бы ради меня.
*
Пока они препирались, пока добирались до лагеря, вечернее небо над их головами померкло.
Возле дозорной заставы синеватую мглу озаряло яркое пламя костров. Их огни отгоняли от лагеря мор — такое было поверье у гуннов. Бо́льшая часть их шатров находилась в лесу. В эту пору там было тихо, многие спали. А те, что бодрствовали, собрались у костров. Время от времени приходили сюда и дозорные, сторожившие лагерь — выпить меру-другую пива, отдохнуть, перекинуться парой слов с остальными и снова уйти в темноту.
На разговор к аттиле Онегесий пошел один. Ильдика остановилась поодаль, незаметная в темноте.
Возле костров было людно. Подвыпившие вояки стояли тесной гурьбой и говорили громкими голосами. Толкали друг друга, хлопали по плечу. Смеялись, должно быть, скабрезным шуткам. В походе Ильдика наслушалась их в избытке.
Аттилу она увидела сразу. Узнала по бритому подбородку и взъерошенным волосам. От пива у него блестели глаза, но в отличие от других он держался вполне достойно, не шатался и крепко стоял на ногах. Со всех сторон его окликали и, как показалось Ильдике, старались поддеть. Он отвечал на поддевки довольно резко, ведь даже теперь, выдавая себя за посланника императора — все равно оставался аттилой. Ильдика невольно его выделяла и всё не могла привыкнуть к новому облику молодого знатного римлянина, который нравился ей несравнимо больше, чем прежний.
Онегесий остановился шагах в пяти от костра. Заметив его, аттила прищурился и развернулся навстречу. Из-за ветра и шума, Ильдика не слышала, о чем они говорят. Онегесий не двигался с места. И тогда аттила сам к нему подошел. Обнял его за плечо и повел к остальным.