— Ведьмак! Убейте выродка!
Геральт, прикрываемый изрядно измотанным Кагыром и мелькающим среди беснующейся толпы Регисом, высмотрел того, кто кричал, различив его по солдатской бригантине. Метнулся к нему. Солдат заслонился древком копья, которое держал двумя руками. Но ведьмака это не могло остановить. Он прошёлся мечом вдоль древка, отрубив солдату пальцы. Закружился, рубанул широким ударом. Ответом ему были крики боли и веер алой крови, обагрившей мостовую, и без того пропитанную кровью людей и нелюдей, для которых в смерти не осталось никаких отличий.
— Не убивай! — парнишка с ошалевшими от страха глазами свалился перед ним на колени, выставив перед собой руки в защитном жесте. — Пощади!
Ведьмак удержал руку, развернулся. Краем глаза он увидел, как сквозь толпу, дико орущую и гудящую, словно шмелиный рой, прорвалась вороная бестия с Кириллом в седле. В глазах юноши отпечатался страх. Белоголовый увидел, но не смог услышать, как Кирилл что-то крикнул и взмахнул рукой, выставив перед собой обагрённый кровью меч. И запоздало заметил, что юнец, мгновение назад валявшийся на коленях, вскакивает на ноги. Ведьмак увидел, что у него в руках. Он переломил оборот, чтобы развернуться в обратный вольт. Но толпа схлестнулась вокруг него. Он увяз в ней. Всего на долю секунды увяз в толпе. И увидел, как на него летит трезубец вил в момент, когда бледно-голубой росчерк, стрелой рассекая воздух вихрем колючих снежинок, остервенело прыгнул, отчаянно метнулся к нему, пружинисто оттолкнувшись ногами со спины внезапно споткнувшегося, заваливающегося набок вороного коня.
***
Поверхность озера Лок Эскалотт, сверкнув зеркалом в лучах клонящегося в закат солнца, уткнулась своим западным берегом в большак. Огнём загорелись красные крыши замка и города.
— Вот и добрались, — молвила Йеннифэр, когда Трисс и Цири поравнялись с ней. — Ривия.
Цири, погрузившись в непонятное возбуждение и тревогу, ничего не ответила, лишь сильнее стиснула в руках поводья Кэльпи, заставив ту отбивать дробь копытами. Трисс вздохнула.
— Что это за звуки ты издаёшь? — Йеннифэр сверкнула глазами в её сторону. — Цири, езжай вперёд, проверь, что там к чему. А ты, моя дорогая Трисс, перестань вздыхать и щурить свои бестыжие глазки. Я знаю, о чём ты думаешь. О ком ты думаешь. И я позволила тебе сопровождать нас лишь потому, что не могу отказать себе в удовольствии смотреть, как он одарит тебя своим фирменным взглядом. Он узнает о роли, сыгранной тобой. Цири, я же сказала, пройди вперёд и дай нам поговорить.
— Видели бы вы себя со стороны, — огрызнулась Цири и мгновенно пустила Кэльпи галопом по пыльному тракту.
— Он уже знает, — буркнула Трисс, обращаясь к магичке. — Я навещала его в Туссенте. Предупредила о желаниях Ложи в отношении Цири и Кирилла. Так что я не оставлю тебе такого удовольствии, Йеннифэр. Ведь ты тоже не без греха. Или ты забыла, как повела себя на Таннеде? Забыла, кого подставила под удар всей Ложи и охотников за головами, посланных Нильфгаардом? Если бы мальчик не исчез сразу после тех событий и не затерялся среди миров, как бы всё обернулось для него? Или ты наивно полагаешь, что только к Цири Геральт способен проявлять отцовские чувства, пусть и считается, что ведьмаки на такое не способны. Я, в отличие от тебя, имела приятную возможность наблюдать, как он привязан к ним обоим. С Кириллом он был чуть более суров, и это верно. Но лишь потому, что мальчишка из другого времени должен был научиться понимать наш мир быстрее, нежели Цири. И Кирилл, хоть и не выпячивает свои чувства наружу ненужными и пустыми словами, в глубине души привязан к ведьмаку так же сильно, как и Цири. Ты тогда сделала выбор в её пользу, но не осознавала, какие узы связывают ведьмака и этого мальчика. Так что не рассчитывай, будто он с порога кинется в твои так широко распахнутые объятия.
— Хватит мне дерзить, — Йеннифэр хлестнула лошадь нагайкой, едва не подняв её на дыбы. Видно было, что слова Трисс задели её за живое. — Опусти свой бесстыжий взгляд в землю, ты, наглая девка. Не смей думать о нём. Даже говорить о нём не смей. Не смей утверждать, будто виновата не только ты одна вкупе с твоей Ложей, у которой ты на коротком поводке, бессовестная дворняга, — глаза черноволосой магички злобно сощурились. — Как же мне хочется схватить тебя за твои рыжие космы, чтобы даже дворовые псы больше не глазели в твою сторону.
— Ты только посмей, — рявкнула Трисс, не обращая внимание на то, как над городом под ними уже взвились клубы дыма и огня. — Только посмей протянуть ко мне свои пальцы, и я выцарапаю тебе глаза.
Они мгновенно смолкли увидев Цири, мчащуюся к ним во весь опор в туче пыли. И наконец заметили, как над городом поднялся черный дым. Услышали, как воздух наполнился далёкими криками, воем и рёвом людских глоток.
— Что там происходит, — Трисс взволнованно выдохнула, всматриваясь на разгорающиеся по городу пожарища. — Нападение?
А затем, прежде чем Цири успела что-либо сказать, прежде чем две чародейки увидели кровь, стекающую по ладони пепельноволосой, земля под копытами лошадей затряслась, а в небо, испачканное кровавыми разводами пылающих под закатным солнцем облаков, метнулся столб ослепительно-яркого света. Волна энергии, сбивая с ног живых, обтекая дома и улочки, накрыла несколько городских кварталов, налетев со стороны приозёрного бульвара.
— Нет, нет, нет, — из груди Цири вырвался рыдающий, жуткий стон, когда остаточная волна энергии дошла до них. Ударила в лицо стылым, продирающим до костей холодом. Пепельноволосая ударила Кэльпи пятками. Лошадь мгновенно сорвалась в головоломный галоп.
— Цири! Стой! — в спину ей неслись крики двух чародеек, пустивших своих коней вслед за ней. — Что это, Трисс? Что происходит? Какой-то полоумный чародей или чародейка решили угробить весь город?
— Гони, Йеннифэр, — крикнула Трисс, пряча лицо от потока воющего ветра, ворвавшегося в узкую городскую улочку, к которой их мгновенно оттеснила напирающая, воющая толпа, вооруженная чем попало.
Баррикады, наспех сооружённые краснолюдами и эльфами, сметались потоком обезумевшей от убийств черни. В Ривии гремел погром. Теперь Трисс и Йеннифэр знали это точно, гоня лошадей сквозь узкие улочки, объятые дымом горящих домов, заполненные бегущими в панике людьми. Они потеряли Цири из виду, когда её вороная, стрелой перемахнув через баррикаду из людских голов, исчезла за косым изгибом торговой площади, на которой уже вовсю пылали костры. В кострах, корчась в предсмертной агонии и оглашая всю площадь душераздирающими воем, заживо горели нелюди. А затем гудящий вой голосов утонул в новой волне энергии, что прошлась по улицам города. Лошади двух чародеек взвились на дыбы. Женщины свалились на землю, рискуя быть затоптанными обезумевшими от страха лошадьми и людьми. Но толпа вдруг перестала напирать. Костры, мгновение назад жадно пожирающие языками пламени живую плоть, с шипением потухли. Магички, прикрывая лица от потоков бьющего в лицо ветра, огляделись. Различили сквозь пелену снежной пыли раскиданных то тут, то там людей. Их болезненные стоны теперь даже отдалённо не напоминали их дикие, полные безумия выкрики, разносившиеся по площади мгновение назад.
— Раздери вас дьявол, — Йеннифэр поднялась на ноги, схватив Трисс под локоть. — Поднимайся! Хватит трястись от страха! Нам нужно найти Цири. Немедленно!
И они, укрыв себя под защитой магического барьера, бросились туда, где скрылась из виду Цири. Всюду, куда не кинь взгляд, ползали на карачках люди, дрожащими пальцами прощупывая себе дорогу сквозь бьющие по лицу клубы снежной пыли. Но пальцы их натыкались лишь на трупы. Тонули в крови, что залила улицы Ривии. Вязли в склизкой субстанции размозжённых черепов. Люди скребли ногтями по земле, силясь подняться на ноги. Дикий, нечеловеческий визг, донёсшийся со стороны озёрного бульвара, резанул слух, звенящим эхом полоснув по ушам. Ветер, секунду назад завывающий и хлещущий по лицу снежинками, мгновенно стих. Воздух завибрировал оглушающей, неестественной тишиной. В нём, сверкая под лучами закатного солнца, заискрились неестественно повисшие над самой землёй снежинки. Они не таяли. Не превращались в капельки воды, оседая на коже. А картина, представшая перед выбежавшими на бульвар чародейками, заставила их мгновенно застыть на месте, шокированными глазами уставившись туда, где, объятый огненным ореолом бледно-голубых вспышек, стоял Кирилл. И вокруг него, распластавшись изломанными тряпичными куклами, валялись в лужах собственной крови уже остывающие, местами обугленные и изъеденные огнём трупы убитых кметов.