— И найдем! И уничтожим! Пусть сериалы смотрит! Ее ведь в кают-компанию не затащишь.
— Это она нами брезгует! Пороть ее надо было больше!
— Поздно уже.
— Воспитанием заниматься никогда не поздно.
— Вот вы, Марина Владимировна, и займитесь ее воспитанием, а я посмотрю, как у вас это получится.
— И не сомневайтесь, Полина Семеновна, еще как получится. Посадить на недельку на хлеб и воду — сама свои книжонки утилизатору скормит.
— А как вы, Марина Владимировна, ее собираетесь на хлеб и воду посадить? Мы же ее личный код синтезатора не знаем. Как сделать, чтобы она котлетки да блинчики себе не заказывала? А?
— А мы просто запрем ее в каюте. — Ниниэль Джалиновна достала из кармана связку ключей и победоносно потрясла ей у себя над головой. — Но сначала с Ингой надо поговорить. Вдруг одумается?
— Да не одумается она, уж я-то ее знаю, — фыркнула Полина Семеновна. — Она вся в отца, тот таким же непутевым был. На первый год путешествия вены себе вскрыл. «Не могу, видите ли, оставаться в четырех стенах, они на меня давят». Помяните мое слово, Ниниэль Джалиновна, Инга так же кончит. У нее ведь вместо мозгов в голове сплошной сквозняк.
— Совсем как у Валенсии из «Мексиканки». Помните, на прошлой неделе она из окна выпрыгнула? А этот толстый Антонио даже в больницу к ней не пришел…
— Ну, положим, у него были на то свои причины, хотя в предыдущей серии он уверял ее, что готов умереть за любовь…
Разговор плавно перетек на другую тему.
Инга смотрела, как кошачья морда растворяется в буром тумане. Впервые на корабле Инга столкнулась с чем-то необъяснимым, что не вписывалось в привычные законы обыденности. И Инга растерялась.
— Интересно, что это было? — спросила девушка, надеясь, что тихий голос ответит и объяснит ей все происходящее.
Но ей ответила только тишина и прерывистый стук собственного сердца. Чудесам иногда свойственно кончаться. Инга вернулась в свою каюту, села и прижала коленки к груди. Кошачий голос еще стоял в ушах у девушки, и было в нем что-то необычное, таинственное. Незабываемое.
Инга открыла книгу, но мысли ее постоянно возвращались назад, к коту. Кто он такой? Откуда он взялся? С раннего детства Инга мечтала о Прекрасном Принце, который вырвет ее из этой коллективной могилы. С ним Инга будет чувствовать себя легко и комфортно, на него она всегда сможет опереться в трудную минуту. Инга понимала, что мечты о Прекрасном Принце противоречат законам физики, вот только она не могла остановиться. Потому что мечты — единственное, что у нее оставалось.
Ниниэль Джалиновна вошла в каюту неожиданно, Инга едва-едва успела спрятать «Алису» под одеяло.
— Читаешь? — В вопросе вдовы капитана отчетливо прозвучало неодобрение.
— Картинки рассматриваю, — огрызнулась Инга.
— Вредное занятие. Ты бы лучше за своей внешностью смотрела. Замухрышка замухрышкой, а все туда же — читать она, видите ли, любит.
— А что в этом плохого?
— А что хорошего?
Этот вопрос смутил Ингу.
— Ну… Когда я читаю книги, я вспоминаю Землю…
— Вот это-то и плохо, — произнесла Ниниэль Джалиновна назидательно. — Ты знаешь историю нашего корабля?
— Знаю, — хмуро ответила Инга.
— Ты не дерзи старшим, а лучше послушай лишний раз. Может ума-то и прибавится. «Галилей» стартовал с альфы Кассиопеи двадцать лет назад, тебе тогда было меньше года, и должен был долететь до Земли за неделю. Наш корабль снабжен гипердвигателем, работающим от двух реакторов холодного синтеза. Гипердвигатель позволял переходить в гиперпространство, в котором можно перемещаться со сверхсветовой скоростью. Но когда мы вошли в гипер, случилась авария.
— Наслышана. Взорвался кормовой реактор.
— Весь экипаж принимал участие в ликвидаций аварии. Мой муж лично возглавил операцию. Этим героям удалось остановить синтез и заглушить реактор, вот только лучевая болезнь в последней стадии неизлечима… Они погибли. Все. Лучшие из лучших. Но термоядерный демон еще дремлет в недрах кормового реактора. Здесь, в гипере, другие физические законы, сейчас мы в безопасности. Но стоит нам выйти в обычное пространство — реактор взорвется, и «Галилей» превратится в звездную пыль.
— Наслышана.
— Но нас еще было много. Среди нас оставались и мужчины, и женщины, и дети. Именно тогда возникла мода обманывать себя, создавать в каютах голопейзажи, делать вид, что мы находимся не на корабле, а на Земле. Знаешь, чем это закончилось? Вижу, знаешь. Волной самоубийств. Люди понимали, что все вокруг обман, что им никогда не вернуться на Землю, и они теряли себя. У кого-то была просто глубокая депрессия, кто-то начинал видеть «демонов пустоты». Каждый сходил с ума по-своему.