— И то верно, — задумался я, — Не будь Гильзина — в лучшем случае сейчас бы в подземке отсиживался. А так, при исполнении.
— Гильзина, кстати, уже нет, — прервал меня Пенкин. — Нам с тобой повезло. В тот же день, когда нас везли в лабораторию, ее горголианцы штурмом брали. Пришлось эвакуировать тех, кого смогли. Остальных вместе с пришельцами взорвали. Гильзин остался там. Зато тварей этих целая туча взорвалась! На дивизию бы хватило!
— Кто же теперь ведет исследования?
— Не помню фамилии. А тебе не все равно? Говорить мы теперь только между собой можем, потому что у тарантула рта нет. Знаки есть определенные, типа «да», «нет» и тому подобные. А слушать можно. Но я уже все за вас послушал. Расскажу уж сам.
Через несколько часов очнулась вторая пара ног (мне достались клешни, Витек заправляет задней парой ног). Зовут вторую пару ног Вадимом. Он и без нас все знает. В сознании был перед операцией.
На следующий день очнулась Катерина. Передняя пара ног. Она была поражена тем, что пересказал ей Витек. Долго не могла взять в толк, почему Гильзин остался в этой проклятой лаборатории.
Три с половиной пары глаз (у Витька только один, он прикрывает нас сзади) дают панорамное изображение. Видеть можно абсолютно все. Ощущение безопасности от этого очень греет. К новым конечностям все быстро привыкли. Они оказались проще человеческих и тем более птичьих. Двигаемся уже легко. Координация движений как будто кем-то раньше была настроена. Каждый уже третий или четвертый раз в жизни этим занимается. Питаться тарантулу не нужно. Он живет около года, питаясь внутренними ресурсами. Потом умирает. Или на переработку идет. Это нам, как разведчикам, тоже следует выяснить.
На этот раз земляне повели себя умнее. Когда крейсер приблизился к Горголе, всех тарантулов посадили в отдельные капсулы и направили на полной скорости к планете. Кто-то погибнет наверняка. Но многие достигнут поверхности планеты. За минуту до приземления должны запуститься тормозящие двигатели. На этом расстоянии нас уже не смогут сбить. По крайней мере, я на это надеюсь. Обратно на крейсер можно добраться в любой капсуле. Не обязательно в своей. Лишь бы исправная была. Предполагается еще одна дополнительная посадка. Для возвращающихся будут подготовлены корабли. Необходимо получить хоть какую-то информацию.
Приземление. Только одна мысль: «Повезет — не повезет. Долетим — не долетим».
Никто ничего не говорит. Пытаемся вспомнить приятные моменты из своего прошлого и не подавать вида, что слышим их из чужого.
Встряска. Грохот.
— Приземлились! — радуется Катерина.
— Не расслабляться! — требую я. — Выходим осторожно.
Вокруг трава сиреневого оттенка. Прикинув размер тарантула, я понимаю, что это даже не трава, а невысокие деревья. Местность холмистая. Рядом с местом приземления озеро с мутной зеленоватой водой. Все озеро кишит мечами и медузами. Они, кажется, не обратили никакого внимания на упавшее с неба яйцо и тарантула, показавшегося из него.
— Ну что? Куда пойдем? — спрашивает Витек.
— Вперед, — отвечаю я, — куда-то все равно надо идти. Только осторожно. Местные могут узнать, что наш тарантул подложный. Не удивлюсь, если окажется, что на планете их вообще нет.
К счастью, я ошибся. Выйдя за ближайший холм, мы обнаружили, что тарантулов здесь столько, что, окажись они на земле, у нас не было бы никаких шансов на победу.
— Я один это заметил? — спрашивает Вадим.
— Что мы должны замечать? — осведомился я.
— Их движение.
Обратив внимание на направление движения тарантулов, я тоже заметил закономерность. Они все двигаются в двух противоположных направлениях.
— Они тут шоссе проложили, — говорит Витек.
— Давайте проследим, — предлагает Катя.
— Согласен с Катериной, — говорю я, — давайте вольемся в поток.
— Я не так сказала, — возражает Катя, — незаметно проследим.
— Ну хорошо, — соглашаюсь я, — попробуем незаметно.
Идем по правому краю потока и видим, что многие тарантулы отдаляются от нас. Река насекомых разделяется и течет уже в разные стороны.
— Над нами же драконы летают стаями! — вдруг восклицает Витек.
— Он прав, — подхватывает Вадим, — кружат, но не нападают. Похоже, за нами следят.
— Я думаю, наш тарантул отличается только тем, что не в потоке, — говорю я. — Надо рискнуть.
— Я «за»! — поддерживает Катерина.