Пошатался по барам и старым друзьям. Навестил родителей. А потом залег на несколько дней на диван, прихватив в компанию пяток книг. Выходил из дома только за продуктами и сигаретами. За пару дней до окончания увольнительной неожиданно вспомнил, что обещал Семенову прикупить пару дисков со свежими фильмами. И целый день промотался по магазинам, выбирая записи. А у двери подъезда нос к носу столкнулся с соседкой. Та приоткрыла дверь, когда он загремел ключами.
— Паша, а к вам тут приходили.
— Кто, Марь Ивановна?
— Да не разобрала я толком. Темно в подъезде. Опять мальчишки лампочку разбили. Высокий такой. Вот пакет вам оставил.
Павел взял из трясущихся старушечьих рук измятый желтый конверт. Внутри оказался сложенный вчетверо листок с золотым тиснением. Компания «Божество для Вас». Черт. Значит, это все-таки было на самом деле. И аварийная посадка. И бог-коммерсант по имени Петер. Павел судорожно развернул лист. Надпись на листе была крайне официальной и довольно лаконичной:
Уважаемый Павел. Просим Вас оплатить стоимость оказанной Вам услуги. Стоимость услуги составляет 523 (пятьсот двадцать три) кредита. Оплата может быть произведена наличными (через посыльного) или путем перевода денежных средств на нижеуказанный счет. Искренне надеемся на дальнейшее плодотворное сотрудничество.
Бабка продолжала бубнить:
— Странный он какой-то. Весь в черном. Капюшон на голове. Это в такую-то жару капюшон. Эх, молодежь, молодежь.
Павел почти не слушал соседку, тупо глядел в лист и кивал головой на автомате.
— Ну, я ему и говорю. Нету Павла дома. Пошел куда-то. Когда будет, не знаю.
А он на меня так посмотрел, аж мороз по коже взял, и сказал: а вы, говорит, Мария Ивановна, передайте ему записочку, а я попозже вечерком-то и загляну.
Ну, я, ясно дело, записку и взяла. А он своей палкой стукнул, развернулся и пошел.
— Какой палкой? — Павел оторвал взгляд от бумаги.
— Ну не знаю я, как называется. Мода, что ли, у молодежи такая — палки носить? Куда только милиция смотрит. Обыкновенная палка. С него ростом. С такой еще кривой железякой наверху.
Павел почувствовал, что бледнеет. Сильно бледнеет.
— Он сказал, что зайдет вечером? — побелевшими губами полупрошептал он. — Сегодня вечером?
— Ну да. Я и говорю е…
— Марь Ивановна. А вы не знаете где тут у нас ближайший банкомат?
— Кажется, у магаз… Павел… Павлуша… Что случилось?
Павел, не разбирая дороги, мчался по лестнице, перепрыгивая через ступеньки.
Если это у них на посылках, то кто же тогда придет выбивать долги?
Сергей Туманов
Зимняя дорога
Двери за спиной лязгнули, закрываясь.
— Следующая остановка «Проспект Мира», — хрипло сообщил динамик.
Только теперь Антон понял, что сел не на тот маршрут. Это была кольцевая «двойка», которая шла совсем в другую сторону. Сейчас она свернет с Вала на Дворцовую площадь, прокатит, громыхая, по проспекту, потом выйдет на Дружинный мост, оставляя далеко позади Нагорный микрорайон, улицу Нестерова и старую, обшарпанную пятиэтажку, которую Антон все свои двадцать лет называл домом. И куда сейчас он совсем не хотел возвращаться.
«Может, это и к лучшему. Проедусь по кольцу. Приведу мысли в порядок. Решу, что делать дальше».
Он огляделся.
В салоне было полутемно. Горела только слабая лампа у водительской кабины, да редкие уличные фонари выхватывали из темноты покосившиеся пластиковые кресла, гнутые поручни и бледные лица пассажиров.
Пассажиров было немного. Человек пять-шесть поодиночке жалось в креслах, кто-то спал, прислонившись к заиндевевшим окнам, кто-то сосредоточенно смотрел через стекло на занесенные снегом пустынные улицы. На задних сиденьях виднелась бесформенная груда тряпья, которая шевельнулась и замычала, когда трамвай тронулся. Антон криво усмехнулся. Вообще-то он любил ночные поездки, пустые темные трамваи и спящий город, который после заката из шумного, бешеного мегаполиса превращался в нечто таинственное. Даже бездомники, облюбовавшие в последнее время бесплатные ночные трамваи, не мешали наслаждаться тишиной и покоем. Если, конечно, не были излишне буйными.
Антон сел на ближайшее кресло, мерзлое, как это обычно бывало по ночам в трамваях.
Сквозь иней на оконном стекле проплывали тени домов, остовы брошенных машин, обледеневшие тротуары, по которым змеилась искрящаяся метель.