Нил, одетый в форму участника чемпионата мира 1989 года среди воздухоплавателей, ловко зажигает горелку. Теперь в шар поступает нагретый воздух. Тэд и Мэнди проверяя, обходят шар вокруг. Еще несколько минут – и «Голли» уже покачивается над поляной, одаривая обступивших ее зрителей добродушной улыбкой. Смотрю на часы: со времени появления на поляне красного микроавтобуса не прошло и 20-и минут. Удивительная оперативность! Особенно, если учесть седые головы членов экипажа.
Нил машет рукой, приглашая участников полета. Вместе с Дианой и Эдмунтасом быстро забираемся в корзину. Эдмунтас Гудви- тис – воздухоплаватель из Вильнюса, выполняющий сегодня обязанности помощника и переводчика экипажа «Голли». Рванулся было к корзине и мой малолетний сынишка, но его общими усилиями удерживают по ту сторону борта. Вообще-то Нил любит катать детей на шаре, но только тех,у кого, по его словам, «голова находится выше края корзины», то есть ребят лет 10-11. В следующую минуту Нил «поддает газу», огонь с ревом вырывается из горелки, пилот со знанием дела манипулирует ею. Внимательно наблюдаю за его действиями, а когда поворачиваю голову в сторону, то… открываю рот от изумления. Мы летим!
Вместо зеленой травы подо мной ширь Павловского парка и маленькие фигурки зрителей на поляне, которые машут руками. Взлет настолько плавен, что если закрыть глаза, его не заметишь. Как, впрочем, и сам полет. Впечатление такое, будто стоишь на балконе высотного дома, а под тобой медленно передвигают панораму местности. Никакой тряски, качания. Ощущение твердого, абсолютно неподвижного пола под ногами. Все это полностью снимает предстартовое напряжение. Думаю, что полет на шаре так же отличается от полета на самолете или вертолете, как поход на яхте под парусом от плавания на моторном судне.
На снимке: пилот «Голли» Нил Робертсон. Фото А.Двинского.
Ветер совсем стих. С запозданием понимаю, что его и не может быть здесь, ведь мы летим со скоростью этого самого ветра. Шар между тем пересекает Московское шоссе, позади более получаса полета. Внизу на проселке уже стоит в ожидании наш микроавтобус. И шар и машина оснащены рациями. Весь полет контролируется по радио оставшимися в машине Тэдом и Мэнди.
Идем на посадку. Нил тянет на себя красный шнур, открывается отверстие на «макушке» шара. Через него теплый воздух выходит из шара, замещается холодным и корзина вскоре соприкасается с землей. Кстати, посадка – единственный во всем полете момент, вызывающий не очень приятные ощущения. Корзина уже на земле, а шар еще летит. Он заваливает корзину набок, и некоторое время волочит ее по земле. Мы валимся в корзине друг на друга. К счастью, Нил быстро гасит оболочку шара и все со смехом выбираются из корзины на землю.
…Минут через пятнадцать мы уже мчимся на автобусе по шоссе.
Три полета подарила «Голли» в это утро своим хозяевам. И еще одно открытие мне: шар в полете – управляем. Пилот, регулируя высоту полета, находит подходящий по направлению поток воздуха и использует его для движения к намеченной цели. «Голли», например, все три посадки совершила практически в одном месте, разброс составил всего 150 200 метров. Кстати, упражнения на точность следования по маршруту и точность посадки входят в программу спортивных соревновании воздухоплавателей. Маршрут полета задается для всех судейским шаром, отмечающим свой полет специально сбрасываемыми вымпелами-вешками. Такие же вешки сбрасывают и участники состязаний. По их разбросу определяется результат спортсменов. Упражнение на точность приземления требует осуществить посадку в заданной точке. Причем место старта пилот выбирает сам, но не ближе пяти километров по прямой от места посадки.
…После последнего полета – традиционный для хозяев шара глоток шампанского. Вместо фруктов. правда,- галеты. Долли со смехом поясняет, что галеты взяла с собой в качестве «сухого пайка» на тот случай, если их шар слишком долго будут искать в тайге…