— И вы знаете этот путь, дражайший, так как именно вам-то и поручено проводить фон Краша!
Агент прикусил губу. Он горько пожалел о своем невольном признании. Но оружие молодого американца имело такой грозный вид, что всякие шутки с ним были плохи.
— Да! — угрюмо проворчал Брумзен.
— Превосходно! Я вижу, мы сговоримся. И где же вход в этот подземный канал?
— Немного восточнее порта Прогресо.
— Ах вот почему «Матильда» ждет вас на рейде!
— Совершенно верно. На побережье есть небольшая лагуна. С одной стороны ее находится песчаное возвышение, с другой — обрывистый берег. На этой песчаной возвышенности есть щели; они-то и составляют проходы, по которым можно в лодке добраться до вод лагуны и до тоннеля, так как он проходит сквозь гористую часть берега; тоннель этот и служит проводником к подводной реке, ведущей к сокровищу.
Юноша удовлетворенно кивнул головой.
— Значит, вы вместе с Тиралем и мисс Лизель уже ходили туда в лодке. Переход был продолжительным?
— Двое суток… Течение там очень быстрое… Так что, вы понимаете, против течения двигаться трудно…
— Ого! Два дня! Это предполагает довольно большой конец!
— Ну, каких-нибудь пятьдесят — шестьдесят километров!
— Я вижу, что вам приходилось продвигаться очень медленно, при помощи факелов, шестов, фонарей…
— Верно.
Триль сделал паузу. Он пристально посмотрел на своего врага и, отчеканивая слова, проговорил:
— Кроме того, много времени уходит на то, чтобы отыскивать знаки, которыми изредка отмечен путь.
Агент молчал.
— Молчание — знак согласия, — невозмутимо заявил юноша. — Итак, чтобы быть идеальным Исповедником, мне остается узнать только, что представляют собой эти знаки. Милейший господин Брумзен, нет слов, насколько возбуждено мое любопытство!
Вдруг юноша быстро вскочил на ноги, держа в одной руке табурет в виде щита, а другой направляя на бандита вороненое дуло смертоносного оружия.
— Не двигаться! Или вы будете разбиты, как простой графин!
Это неожиданное приказание было следствием попытки со стороны гнусного авантюриста ускользнуть от Триля.
На физиономии Брумзена отразилось колебание, но темная штучка в руке Триля положила этому конец. В конце концов живешь ведь только раз. И никакие сокровища не возместят потерянной жизни. Поразмыслив таким образом, Брумзен порылся во внутреннем кармане своей охотничьей блузы, вытащил оттуда бумажник из желтой кожи и бросил его на стол перед своим противником.
— Там вы найдете план подводной дороги. Знаки поставлены у каждого разветвления. Довольно с вас?
Он уже привстал было, но жест Триля заставил его опять сесть.
Юноша раскрыл бумажник, говоря:
— Дайте же мне время проверить ваши слова, дорогой господин Брумзен. Вы, по-видимому, так сильно торопитесь удалиться, что легко могли сделать какую-нибудь ошибку… Это случается даже с весьма аккуратными людьми.
В бумажнике он нашел небольшой листок твердой бумаги. На нем был сделан топографический набросок — съемка, изображающая извилистую линию с расходящимися от нее ветвями; несомненно это и была карта подземного пути с идущими от него ответвлениями. В одном из уголков этого листа красовалось изображение копья с надписью: «Всегда к цели».
Триль не мог скрыть своей радости. Он добыл для Франсуа д’Этуаля то, что составляло главную тайну его врага!..
Вдруг раздался сухой щелчок: пуля сорвала шляпу с головы юноши. Молодой американец, упоенный удачей, на минуту забыл всякую осторожность. Брумзен воспользовался этим.
С необыкновенной быстротой Триль приготовился к самозащите. Послышалось щелканье пружинки. Вокруг лица бандита появилась та же сверкающая пыль, что и часом раньше возле графина. Брумзен застыл в той же позе, в какой напал на противника: с судорожно перекошенным лицом и гневно вытаращенными глазами; затем со стуком рухнул на землю, как тяжелый куль.
— Тем хуже для него, — пробормотал юноша, — и, пожалуй, тем лучше для меня, так как я, по всей вероятности, сделал бы большую глупость, если бы оставил ему жизнь.
Сунув в карман бумажник убитого, он вышел из трактира и пошел по залитой солнцем деревне, направляясь к месту стоянки аэроплана со странной, щемящей тоской в душе.
— Теперь следует рассказать обо всем господину Франсуа и узнать, что нам делать. Не напрасно же я убил этого беднягу…