Фон Краш снова сделал паузу. Ни одна из его слушательниц не шелохнулась.
— К несчастью, Гертруда была женщиной, — продолжал фон Краш, — к немецкой жалостливости она присоединила еще чисто женскую — по отношению к одному ссыльному, некоему Цезарю, индейцу-караибу, приговоренному пожизненно. Родившись в бедной семье, он захотел исправить несправедливость судьбы и зарезал нескольких богатых колонистов на Антильских островах, имевших неосторожность отказать ему в деньгах.
Гертруда, устроив Цезарю побег, сбежала вместе с ним. При этом ей собственноручно пришлось отправить на тот свет охранника, попытавшегося помешать им.
Беглецы были настигнуты. Их окружили. Они защищались храбро. Цезарь погиб, а раненую Гертруду схватили. Она вынуждена была расстаться со службой у чиновника. Ее оставили при каторжной кухне с запрещением выходить. Там-то и родилась Изольда Мюллер, дочь Гертруды и индейца Цезаря…
— Моя мать! — прошептала Лизель с выражением злобы и ненависти.
— Да, твоя мать, — подтвердил фон Краш, — твоя мать, оставшаяся в двенадцать лет сиротой и находившаяся на попечении «Немецкой службы».
Изольда росла. В шестнадцать лет она была красива и обаятельна, как сама Лизель. Смешанная европейская и индейская кровь дала ей то могущественное очарование, которое встречается только у метисок. Один француз, с поручением от своего правительства, прибыл в Кайенну. Он увидел Изольду и влюбился. Изольда приняла его предложение по совету «Службы», но она так и не могла полюбить этого тридцатипятилетнего человека, измотанного жизнью и утомленного трудом. По ее мнению, он загубил ее молодость.
В глазах Лизель загорелись огоньки. Что они могли означать? Неужели хорошенькая метиска могла ненавидеть того, кто некогда стал мужем ее матери?
Бракосочетание состоялось в Кайеннском соборе, затем молодые уехали. Изольда последовала за мужем, который вынужден был отправиться в Центральную Америку, а затем на юг Мексики… Несколько месяцев спустя молодая женщина, готовившаяся стать матерью, вынуждена была отказаться от постоянных разъездов. Муж оставил ее в Гайане, а сам продолжил свое путешествие.
Не переставая говорить, фон Краш как бы машинально положил свою руку на руку Маргариты.
Молодая женщина, внимательно слушавшая рассказ отца, не обратила на это внимания.
Вдруг она почувствовала, что пальцы его многозначительно сжимают ее руку. Она поняла, что он приближается к главному месту рассказа, и удвоила внимание.
— Лизель родилась в отсутствие путешественника. Ей уже было четыре месяца, когда он возвратился. Но — увы! Мужчина, появившийся в Гайане, не был больше влюбленным супругом прекрасной Изольды. Это был мрачный, подавленный человек, получивший какой-то страшный удар.
— Он помешался? — спросила Марга.
— Боже милостивый! Сумасшедшего запирают в лечебницу, и дело с концом, — резко ответил фон Краш. — Нет, нет, если он и помешался, то остался вполне разумным помешанным. Подозревают, что он догадывался о взаимоотношениях Изольды со «Справочной германской службой», но я не знаю этого наверняка, так как проклятый француз никогда не пожелал объясниться на этот счет открыто.
— Что же он сделал наконец?
— Нечто возмутительное, иначе не назовешь. Этот конченный человек, которому улыбнулась неслыханная удача стать полновластным господином очаровательнейшей женщины, вместо того, чтобы быть ей благодарным за ее юность и красоту, не подумал ни о чем другом, кроме как заставить ее искупить какую-то подозреваемую вину… Я говорю — подозреваемую, потому что на этот счет мне неизвестно ничего определенного. Этот тип в один прекрасный день исчез, забрав с собой ребенка!
— Несчастный! — прошипела Лизель.
— Вы сейчас поймете, в чем дело. Изольда, как вы догадались, не могла смириться с исчезновением ребенка. С помощью «Службы» она пустилась в преследование похитителя. Немногим больше чем через год она в свою очередь похитила ребенка и увезла его в Германию. А мы уж постарались, чтобы все поиски Тираля не привели его к успеху.
— Тираля! — воскликнула Марга. — Не друг ли это того…
Пальцы фон Краша впились в ее руку с такой силой, что она сдержалась и не произнесла фамилии инженера. А фон Краш между тем продолжал:
— Когда Изольда забрала своего ребенка, оказалось, что этот странный человек татуировал девочку!
— Татуировал?!
— Ну, не с ног же до головы, успокойся, Марга. Татуировка заняла всего около трех сантиметров в длину и двух в ширину.
— Все равно, это безумие!..