— Поясните, сударь. Содомитский грех?
— Шалун вы, адмирал. Хуже греха — это когда огонь с неба. Семья моей благоверной уж очень возжелала дворянства. Как известно, любой выпускник университета, подданный российского императора, на казенной службе имеет шанс получить дворянство личное, ненаследственное. В других европейских монархиях сие правило не столь строго. Так вот, они возмечтали, что после Сорбонны я вернусь в Питер на статскую службу, выправлю бумагу на дворянство, выйду в отставку и перееду в какую-нибудь Испанию, подданным запишусь. Там моя знатность получит признание, и детки наши станут идальгами. Хоть я из купеческого сословия. Замечательный прожект, зря меня в него сразу не посвятили. Мало того, что я не мог в Питер лет до тридцати вернуться, пока здесь о казусе не забыли, дворянство не сильно привлекало. Ответственности больше, нежели привилегий. Каждый сверчок повинен знать свой шесток. Вот тогда-то на меня, коварного, знатно обрушили Содом-Гоморру-анафему. Я потерпел месячишко да и разошелся с супругой, потом развод оформил.
— Дети остались?
— Дочь. Невеста уже. Красавица, вся в мать, также меня ненавидит. Я-то и бываю у нее не чаще чем раз в год, на день ангела, безо всякой радости для обоих.
— Нехорошо это.
— Бросьте, коллега. У вас у самого отношения с сыновьями... не очень. В каждой семье свои трудности. Не имея семейных обязанностей, я занялся купеческими и финансовыми гешефтами. Батенька умер, брат обрадовался, что стал я на путь истинный, начальный капиталец подкинул. Ну, я и соединил французские возможности, знания из Сорбонны и непредсказуемый русский характер. Местные меня не сразу раскусили. Есть закон такой, всеобщий: если у меня изрядно денег прибавилось, обязательно где-то столько же убавилось. А хозяину этого «где-то» обидно бывает. Французы меня посадить не смогли — они до моих финансовых маневров даже наказание за такие дела не придумали. Но лавочку прикрыть пришлось и на пару лет в Англию переехать, чтобы очи не мозолить. Там я тоже поработал по французской схеме, потом посчитал недурственные остатки от продажи активов и решил — хватит.
— А воздухоплавание?
— Во Франции больше на чужие потуги смотрел. В Англии первый раз на аэростате поднялся. Помню, папенька все меценатством себя увековечить пытался, художникам-поэтам и прочим проходимцам деньги давал. Двое из них в известные выбились, да только никто их с Самохваловыми не связывает. Ну, я и решил, чем ассигнации на сторону рассыпать, лучше свое большое дело финансами подкрепить. Воздушные шары давно изобрели, поставить мотор и принудить пузырь против ветра плыть — невелика заслуга. Вот я и выбрал аэроплан.
Петя оперся о парапет.
— Возведите очи горе, Александр Федорыч. Что там? Облака и одинокая чайка. Не верю, что аэростаты воздух заполонят. Помните, Менделеев посмеивался, что аэроплан мощность мотора на подъемную силу растрачивает. Прав наш академик, да правота его узкая — на малых аппаратах и скоростях. Я верю, что наш «СаМоЛет» когда-нибудь покроет сто миль за час.
Можайский иронически приподнял бровь.
— Зря не верите. Выхода другого нет. Помните, что я вам про Коктебель рассказывал? Там только узнал, что наш главный враг — ветер, а не земная тяжесть. Меня на высоте трех десятков аршин так мотало бризом, что едва кости собрал. А в гондоле шара меня подняли на версту. В вышине шквал такой, что, будь он на море, вы бы, адмирал, паруса убрали, люки задраили и Бога молили о пощаде. Сей шторм на воде — редкость, а наверху — обыденность. Поэтому выход один — рукотворная струя должна в крылья бить куда сильнее. Тогда обычный ураган самолету не страшен. Теперь об аэростате. Какую полезную нагрузку вы своему снаряду планировали? Тридцать пудов? Так представьте шар, который сможет подобный груз поднять, еще моторы, пропеллеры, топливо — дополнительный объем оболочки страшно вообразить. Какая же мощь нужна, чтобы огромный пузырь мог скорость набрать и с ветром сражаться. Вот представьте себя на корабле, который на машине против сильного ветра на всех парусах идет, и нет никакой возможности паруса убрать или зарифить? Хорошо, если машина удержит от сноса на скалы.