С годами это получило несколько иное освещение, и Синди стала играть на том, что она-де пожертвовала ради Мела своей карьерой и отказалась от возможности выйти в звезды. Однако в последнее время Синди перестала упоминать о своем актерском прошлом. Объяснялось это тем, что, как она вычитала в какой-то статье, опубликованной в «Городе и деревне», актрисы, за редким исключением, не числятся в «Справочнике именитых людей», а Синди больше всего на свете хотела видеть там свое имя.
– Я приеду, как только смогу, – сказал ей Мел.
– Это меня не устраивает, – безапелляционно заявила Синди. – Тебе уже давно следовало быть здесь. Ты же прекрасно знаешь, как важен для меня сегодняшний вечер, и еще неделю назад твердо обещал быть.
– Неделю назад я понятия не имел, что разразится такой буран, какого мы шесть лет не видали. У нас вышла из строя очень важная взлетно-посадочная полоса, застрял самолет – речь идет о безопасности пассажиров.
– Но там же есть люди, которые на тебя работают! Или ты подобрал себе таких бестолковых помощников, что не можешь оставить их без присмотра?
– Они достаточно толковые, – с раздражением сказал Мел. – Но мне платят за то, чтобы я тоже что-то делал.
– Очень жаль, что только для меня ты ничего не желаешь делать. Не в первый раз я еду на важные для меня собрания, а ты мне все портишь…
По этому вдруг обрушившемуся на него водопаду слов Мел чувствовал, что Синди вот-вот взорвется. Он отчетливо представлял себе, как она стоит сейчас, выпрямившись, на высоких каблуках, решительная, энергичная, голубые глаза сверкают, светлая, тщательно причесанная голова откинута назад, – она всегда была чертовски привлекательна, когда злилась. Должно быть, отчасти поэтому в первые годы брака Мела почти не огорчали сцены, которые устраивала ему жена. Чем больше она распалялась, тем больше его влекло к ней. В такие минуты Мел опускал глаза на ноги Синди – а у нее были удивительно красивые ноги и лодыжки, – потом взгляд его скользил вверх, отмечая все изящество ее ладной, хорошо сложенной фигуры, которая неизменно возбуждала его.
Он чувствовал, как между ними начинал пробегать ток, взгляды их встречались, и они в едином порыве устремлялись в объятия друг друга. Тогда исчезало все – гнев Синди утихал; захлестнутая волной чувственности, она становилась ненасытной, как дикарка, и, отдаваясь ему, требовала: «Сделай мне больно, черт бы тебя побрал! Да сделай же мне больно!» А потом, вымотанные и обессиленные, они и не вспоминали о причине ссоры: возобновлять перебранку уже не было ни сил, ни охоты.
Так они не столько разрешали, сколько откладывали разрешение своих разногласий, которые – Мел понимал это уже тогда – носили отнюдь не шуточный характер. И с годами, по мере того как остывала страсть, они стали все больше отдаляться друг от друга.
Затем уже и физическая близость перестала быть панацеей, а в последний год супружеские отношения между ними вообще почти прекратились. Собственно, Синди, которая всегда отличалась изрядным аппетитом в постели, каковы бы ни были отношения между ними, в последние месяцы, казалось, утратила всякий интерес к плотским радостям. Мела это удивляло. Не завела ли она себе любовника? Вполне возможно, и в таком случае Мелу следовало бы на это реагировать. Но самое печальное заключалось в том, что ему легче было ничего не замечать.
Тем не менее бывали минуты, когда вид разгневанной Синди или звук ее повелительного голоса по-прежнему возбуждали его, вызывая желание. Вот и сейчас, слушая, как она честит его по телефону, он почувствовал знакомое волнение.
Улучив удобный момент, он сумел вставить:
– Это неправда, я вовсе не стремлюсь портить тебе удовольствие. Как правило, я всегда езжу, куда ты хочешь, даже если считаю, что это не так уж важно. Мне, например, куда больше хотелось бы проводить вечера дома с детьми.
– Пустая болтовня, – отрезала Синди. – И ты это прекрасно знаешь.
Он почувствовал, как весь напрягся, и рука его крепче сжала телефонную трубку. Затем подумал: а ведь, пожалуй, она права – в известной мере. Еще сегодня вечером он сам напомнил себе о том, что иной раз задерживается в аэропорту, когда мог бы поехать домой, – задерживается только потому, что ему хочется избежать очередной ссоры с Синди. Разве в таких случаях он учитывал интересы Роберты и Либби – впрочем, никто, наверное, не считается с интересами детей, когда брак трещит по всем швам. Не надо было ему сейчас говорить о них.
Но сегодня-то дело было не в этом. Он должен оставаться в аэропорту по крайней мере до тех пор, пока не будет уверен, что блокированной полосой занялись всерьез.