— Ма-а-амочка, — протянула она, скорчив забавную мордашку в ответ.
— Да ну тебя, — Ника махнула на нее чайной ложечкой и не выдержала, рассмеялась вместе с дочерью.
— Не хочу, чтоб тебя обидел какой-то непонятный дядька, — Женька снова обняла Нику за плечи, — пусть даже богатый и знаменитый. Тем более избалован, наверное.
— Да вроде он такой, нормальный, — вздохнула Ника, — снег чистил.
— Ну, снег чистил, подумаешь, достижение, — Женька хмыкнула, но дальше развивать тему не стала. Наоборот, стремясь отвлечь Нику от неловкого разговора стала рассказывать про учебу и грядущую стажировку по специальности. Ника слушала с интересом и немного завидовала. Восторгу Женькиному, и ее предвкушению чего-то нового, интересного.
«Повезло девочке, — Ника задумчиво возила ложкой, в остывшем уже чае, — сумела пойти туда, куда всегда хотела. Вон как глаза горят. И рассказывать про учебу и работу часами готова. Совсем взрослая, самостоятельная. А я, получается, и не особо нужна.»
Она тихонько вздохнула.
Чаепитие затянулось надолго, Ника с интересом и удовольствием слушала Женю. А та, получив благодарного слушателя и не думала замолкать.
— Поеду я, — Ника глянула за окно, где темной синевой наливались сумерки, отставила кружку в сторону, — Джойке гулять пора.
— Уже? — разочаровано спросила Женя, — ну ладно, — она улыбнулась. Мне все равно тысячи доделывать надо. Ты Джойку за меня поцелуй.
— Обязательно, — засмеялась Ника, — расцелую. А ты учись.
Когда она подъехала к дому было уже темно. Снег блестел в свете яркого фонаря освещающего двор. И громко скрипел под ногами когда на шла от гаража к входной двери. Джой радостно суетился у двери встречая ее. После суматохи предыдущих двух дней, в доме снова установился порядок.
— Сейчас, лохматый, будешь ужинать и гулять, — пообещала псу Ника, унося на кухню пакеты с едой. Джой протопал за ней, заинтересованно обнюхивая мешки с продуктами.
Ника, скорее по привычке, прогнала его от мешков, и он уселся чуть поодаль, ожидая, пока она положит ему корм в миску. Она насыпала, отошла к холодильнику и оглянулась.
У раковины стояла кружка оставленная Кайлом. Ника обняла себя за плечи. «Я закончу фильм и приеду к тебе. Обещаю. Через два месяца.» Эти слова поднимали волны эмоций. Пустота внутри сменилась штормом. И надеждой, которую, возможно, не следовало бы допускать.
Она потерла плечи, пытаясь согреться. Взяла кружку в руки, словно пытаясь ощутить тепло оставшееся от его ладоней.
Два месяца это шестьдесят один день. И она не будет их считать. Ника решительно открыла холодильник и принялась раскладывать продукты по полкам. Нужно наконец-то накормить Джоя и заняться работой.
День. Кайл
Спроси кто-нибудь у Кайла Мак Грайза сколько раз за свою жизнь он летал на самолетах, он бы не сумел ответить. Слишком много стран, слишком много перелетов, слишком много окружающего мира. Кайлу это нравилось. Особенно в начале карьеры. Прилетаешь в Лондон и там, в Хитроу тебя узнают, просят автографы и сделать совместное фото. Летишь в Китай, и в Шоуду тебя окружают люди с фотоаппаратами или телефонами.
Он грелся в лучах этого всеобщего обожания и узнавания. Потом, лет через семь примерно, это стало надоедать. Стало обыденным, приелось. Ну что ему Кайлу, с того, что какой-то парень в кепочке и очках нудно тянет «Вау, ты был тааак крут в «Темных Дубах». Круче Джеймса Ча. Клево!»? И парень получит дежурную, в общем-то вполне искреннюю, улыбку, автограф, и пойдет себе дальше хвастаться друзьям, будто это добавит ему крутости. А потом и вовсе, забудет через неделю забавный эпизод.
Кайл забывал такие «эпизоды» через несколько секунд. Лица сливались в бесконечную череду непонятных пятен, автографы в вереницу чернильных линий на бумаге, разной, начиная от клочков салфеток, заканчивая супер — качественными постерами. Разговоры, похвалы. Женщины старающиеся привлечь внимание. Женщин тоже было много, красивых и не очень. Улыбающихся и серьезных. Ника сказала правду, с его профессией ему всегда встречалось очень много, очень интересных людей.
Кайл занял свое место в самолете, привычно пристегнул ремни. Где-то сбоку зашуршал динамик, это пилот собрался выдавать приветственную речь. Русский Кайл не понимал поэтому отрешенно смотрел в иллюминатор, на полосу. Перед глазами то и дело, непрошено, мелькало серьезное лицо Ники. И он наслаждался тем, что представлял, как она обрадуется, когда он, Кайл, вернется. Она будет его ждать. Он это чувствовал. И обманывать ее чувства не собирался.
Но знакомое слово выдернуло Кайла из задумчивости, «Выключите ваши телефоны на время взлета и посадки». Телефон. Вот оно. Кайл вспомнил, что не взял у Ники номер телефона и номер банковской карты, чтобы возместить стоимость билета и проживание у нее. Он с досадой хлопнул себя по колену.
Ничего, два месяца пролетят незаметно, успокоил он себя.
Два месяца и в самом деле пролетели быстро, Кайл старательно выкладывался на съемках, так, что сил иногда не хватало даже поесть. В последнюю неделю он вообще нарисовал на пробковой доске черточки и зачеркивал их зеленым, одолженным у ассистентки, маркером. Семь перекрещенных, похожих на перекошенный «икс» черточек. Кайл старательно подгонял время, как мог.
Последний день съемок ознаменовался вечеринкой в том же доме, где снимали некоторые сцены.
Кайл лениво слонялся вдоль бассейна, рассеяно улыбаясь и чувствуя, как тело немеет от усталости.
«Зря я так выкладывался, — он качнул головой вправо — влево, разминая шею и слыша как хрустят позвонки, — все мыщцы ломит. Ничего, отосплюсь».
Тусоваться со съемочной группой не хотелось, хотя он был рад тому, что они все проделали, и наконец, закончили, огромную работу. Хотелось побыстрее купить билеты и отправиться туда, куда обещал. К Нике.
Кайл и не задумывался никогда, что от отсутствия женщины в жизни может накатывать такая безнадежная, выворачивающая душу, тоска. От отсутствия вполне конкретной женщины. Даже по прошествии нескольких месяцев память о Нике не отпускала. Картинка в голове застыла будто в стеклянном шаре: дом заметенный снегом, запах снега и дыма, Ника и даже неловкий, лохматый Джой. И картинка эта никак не желала исчезать, терзая тоской. Все два долгих месяца. Но самое главное Ника, она незримо присутствовала у него в голове и где-то в районе солнечного сплетения.
Даже когда он разводился с Сандрой, был в его биографии короткий, скоропалительный брак, жизнь продолжалась. Мечта о семье отодвинулась куда-то далеко на неопределенное время, но это было даже хорошо. Не та женщина, не то время, Кайл говорил себе, что так случается и верил этому. И такой пустоты как сейчас, вокруг себя, он тогда не чувствовал. Были друзья с которыми можно было ходить на вечеринки или посидеть в ресторане, или потягивать теплым весенним вечером пиво у бассейна.
Была работа в которую он влез по уши, зарылся как крот. Работал сутками, спал урывками. Иногда сил хватало только на то, чтоб добраться до дивана в своем автодоме на съемках и выключиться на пару часов. Самолет и Нью-Йорк, день съемок, второй. Звон в ушах от хлопушки. Еще один самолет и океан: «Кайл, еще дубль нужен. Не успели прыжок заснять». Прыжок, еще один и еще. Пока не начинают дрожать колени от адской усталости.
Сон на сиденье самолета — самое сладкое, что может быть в жизни. И снова в работу. Со словами: «отосплюсь потом» когда наступит это «потом» он не знал. Знал, что нельзя останавливаться. Все было «потом», а сейчас нужно дойти, дотащиться, доползти до вершины.
И он достиг успеха. Девяносто пять процентов населения земного шара могут о таком только мечтать. О таком количестве денег и славы. Той славы, когда даже в собственном доме ты как кукла из музея мадам Тюссо. Каждый хочет сделать фото с тобой.
И вот сейчас это «потом» настигало его с беспощадностью аллигатора. И Кайл задавал себе простой, но безжалостный вопрос: а что дальше?
Что теперь делать со славой, с деньгами, и со всем прочим?