«Днепр-11»
И среди обязательных Jethro Tull, Led Zeppelin и Ten Years After стояла маленькая железная бобина, на которой на скорости 4,76 был записан Окуджава; разобрать там что-либо было сложно, но зато помещалось очень много. И я прослушивал эту пленку раз за разом, а уж песни запоминались сами.{496}
Евгений Клячкин. Фото Валерия Плотникова
Так у меня и сложилась любовь на всю жизнь к святой троице: Окуджава, Клячкин и Высоцкий. Высоцкий был голосом правды, Окуджава – мудростью, а Клячкин – безоглядной, незащищенной и обреченной, но тем более прекрасной человеческой любовью. Тогда еще не было никакого клуба самодеятельной песни, каждый из них, как и положено, был сам по себе.{497}
Всему, что я хоть немного умею в песне, я учился у них; даже самим фактом того, что я вообще пишу песни, – я им обязан. Когда-то, когда я еще был в первом классе, я увидел по телевизору концерт, на который собрались все тогдашние барды – как будто в предчувствии новых заморозков. Слушая их всех, одного за другим, гордых одиночек с гитарами на огромной сцене, я почувствовал, что во мне тоже есть это. Это же так просто и естественно – и я написал свое первое стихотворение (по счастью, потерянное в туманах времени).
Но оттепель вскоре кончилась; бардов перестали показывать по телевизору, а из газет выяснилось, что «заказчиками подобных песен являются ЦРУ и ФБР». Про Окуджаву писали: «…замкнувшийся в своем узком мирке, он словно не слышит гула великой стройки, ведущейся в родной стране, не видит, с какой боевой страстью участвуют в созидательном труде миллионы его сверстников».
Повезло, что Сталина уже не было в живых и за песни не сажали; но играть им не давали, песни и стихи не выпускались (Высоцкий, например, мечтал о том, чтобы его песни были изданы, но при его жизни этого практически так и не случилось). Зато было придумано само понятие «домашнего концерта» – собственно, полстраны сидело с гитарами на кухнях, а другие полстраны их слушало. Так и возникло разделение: «музыка официальная» и «музыка настоящая» – и когда меньше чем через двадцать лет советская власть все-таки рухнула, выяснилось, что подлинная музыка сильнее любой власти.{498}
Окуждава родился еще в 1924 году, в семнадцать лет ушел добровольцем на войну, стихи и песни начал писать еще на фронте. Бог знает, как это отразилось на них, – но они какие-то другие, как неотсюда: с иным, незамутненным огнем внутри. Поиск Святого Грааля в мире, забывшем само это слово. И этот поиск изменяет самого человека, делает его другим.
Булат Окуджава. Фото Валерия Плотникова
Окуджава был первым. Высоцкий называл его своим учителем и духовным отцом, говорил: «Если бы не Окуджава, я не писал бы песен»[65]. На самом деле Окуджава был духовным отцом всего послевоенного поколения; он задал высоту отношения к жизни, показал, как все должно быть.
Говоря словами Конан Дойла: «Его душа истинного рыцаря видела… во всех женщинах недосягаемое совершенство, которое поднимало их высоко над грубым миром мужчин».
Написано как будто про Окуджаву. И еще: «…в смутные времена образ идеального рыцаря всегда был связан с поисками истинного света».
Рыцарская мудрость Булата Окуджавы кажется чем– то из другого века, но лучшее, что есть в русской душе, остается в этих песнях. Поиск истинного света – это всегда удел рыцарей. Эти вещи стали песнями, а значит, по пророческому слову Цветаевой, они продлились.
А значит, и поиск истинного света продолжается.{499}
Россия, 80-е
Прошло уже достаточно времени, чтобы посмотреть на то, что происходило у нас дома в 70–80-е годы, а с тех пор уже успело стать мифом. Тем более что и я там был, мед-пиво пил, ну и так далее.
Итак, рок в наших краях появился практически тогда же, когда и во всей остальной обитаемой Вселенной. В 1968 году я уже ходил на концерты неофициальных групп, и надо сказать, вставляло не по-детски. Хотя концерты не были совсем легальными, найти их было элементарно просто – достаточно было в субботний вечер проследить, в какую именно сторону текут потоки бородатых и волосатых юношей в цветных рубашках с воротничками на пуговицах и столь же прекрасных дев.