Гений Рея в том, что он отвлекает наш ум злободневностью своих слов, и мы думаем, что знаем, о чем его песни. А в это время музыка и голос, минуя занятый перевариванием текста ум, осуществляют прямую передачу от сердца к сердцу. Конечно, он не один такой – все, кто поет песни, делают то же самое. (Хотя, конечно, большинство и поющих, и слушающих об этом даже не догадываются. Упс, я опять проговорился – теперь коллеги по цеху должны будут прислать мне черную метку. Тем не менее я продолжаю считать, что вы имеете право знать об этом, даже если меня постигнет остракизм за разглашение профессиональной тайны. Как говорил великий кто-то: «Песни – они живые». Да, песня сложена из слов и музыки, ритма, тембров инструментов и голоса – так же как дом сложен из фундамента, стен, пола и потолка – и то, и другое обязаны своим существованием, в первую очередь, живой энергии авторов-строителей. Но дом невозможен без жильца, и великая тайна заключается в том, что, когда мы слушаем песню, наша душа заселяется в этот дом, встречает там духа, создавшего эту песню, и общается с ним, минуя при этом наше бытовое сознание. У душ другой язык, совершенно не известный уму. А когда песня кончается, наша душа вновь воссоединяется с нами, но уже обогащенная вкусом новых миров.){417}
Рея как-то спросили: «Что вы думаете о ваших классических песнях, таких как „Days“ или „Waterloo Sunset“ – это вы их создали, или они существовали до вас сами по себе, в каком-то песенном эфире?»
Arthur (Or the Decline and Fall of the British Empire) LP «Arthur (Or the Decline and Fall of the British Empire)», 1969
Рей ответил так: «Я знаю, о чем вы говорите. В них есть некая неизбежность. Когда мы только записали их и прослушивали в первый раз, они звучали, как будто ничего подобного в мире еще не было. Теперь мы к ним привыкли. Мне кажется, что „Waterloo Sunset“ где-то ждала, пока кто-то возьмет и соберет ее воедино; а вот песню „Days“ я написал сам».{418}
Сингл «Waterloo Sunset», 1967
У меня есть свои причины писать об этих песнях сейчас. Пусть расслабятся любители современного (или, как говорят, «актуального») звука, если им кажется, что Kinks – это преданья старины глубокой. В их удивительных, непростых песнях есть изначальный гармонический баланс, динамика, а уж как его оформлять, какими тембрами или инструментами их обставить – пусть подскажет чутье каждого, кто пишет сегодня песни. Эти песни больше, чем кажутся на первый взгляд.{419}
The Who
Как-то еду я в поезде и слушаю в наушниках разную музыку – и вдруг испускаю восторженный вопль, такой, что весь вагон, видимо, вздрогнул. Это произошло оттого, что я услышал «Glow Girl» The Who.{420}
Несдержанность моя была легко объяснима. Я просто давно не слушал их и забыл, какой это восторг. Шторм, вихрь, паровоз, несущийся на вас на полном ходу. Вот это звук! А если этого не слышно из радиоприемника или компьютера, попробуйте послушать эту музыку в наушниках, и вы поймете, о чем идет речь.
Роджер Долтри
Энциклопедии говорят, что группа Who организовалась в Лондоне в 1964 году и состояла из певца Роджера Долтри (Roger Daltrey), басиста Джона Энтуистла (John Entwistle), ударника Кита Муна (Keith Moon) и автора большинства песен, гитариста и певца Пита Таунсенда (Pete Townshend). В 60–70-е годы Who были всенародно любимы за свою детскую непосредственность на сцене, они и до сих пор считаются одной из величайших групп за всю историю музыки. Поначалу игра в группе и писание песен были для Таунсенда методом заработать денег на оплату обучения в художественной школе, но (как он сам рассказывает) «как-то ночью меня прижала к стенке орава молодых ребят, они сказали: „То, что вы делаете, очень много значит для нас“. Я сказал: „Ну да, конечно“, но они взяли меня за грудки и сказали: „Нет, ты не понимаешь!“ Я помню, я шел после этого и думал: „Похоже, я действительно не понимаю“. Я думал, что буду важным художником в современном мире, а тут я вдруг понял, что я и есть художник, и у меня есть готовая аудитория». И после этого инцидента музыка Who начала становиться все мощнее и мощнее.{421}
Джон Энтуистл и его басы
В сентябре 1964-го, на концерте в «Железнодорожной Таверне» («Railway Tavern») в Хэрроу, в Англии, Пит Таунсенд разбил свою первую гитару. Произошло это совершенно случайно – его живой стиль игры привел к соприкосновению грифа гитары и потолка, после чего гриф поломался. Приведенный в ярость смешками в публике, Пит разбил гитару на мелкие части. На следующий концерт пришла толпа людей, рассчитывавшая увидеть такое непривычное зрелище, но Пит отказался повторять шоу; зато ударник Кит Мун разнес в щепки свою ударную установку. После этого уничтожение инструментов стало обязательным элементом концертов Who, а инцидент в «Железнодорожной Таверне» был назван критиками «одним из важнейших событий в истории рок-н-ролла».{422}