Но случилось так, что через шесть месяцев с Робертом произошел несчастный случай. Он упал из окна четвертого этажа; чудом остался жив, но сломал себе позвоночник и на всю жизнь оказался прикован к инвалидной коляске.
Раньше его называли «дервиш за барабанами»; теперь же, в силу физической необходимости, он стал певцом и пианистом. Пролежав несколько месяцев в госпитале, он вернулся домой, но вместо того, чтобы переполниться жалостью к себе, он решил приступить к записи; за время нахождения в госпитале разрозненные песни в его голове сложились в полновесный альбом. Кто-то из друзей предложил ему пожить в коттедже в сельском захолустье Уилтшира, фирма Virgin подогнала в соседнее поле фургон со звукозаписывающей студией, и Роберт начал учиться музыке заново.{509}
Афиша легендарного концерта в театре Drury Lane (и обложка одноименного релиза 2005 года) – последнего выступления Роберта Уайятта на сцене. На концерте были исполнены все композиции с «Rock Bottom»
Нет, не зря эти песни писались в Венеции. Альбом «Rock Bottom» весь мерцает, как солнце, отражающееся в воде. Конечно, это музыка не на каждый день; она связана с тем миром, заглядывать в который нам не всегда хочется. Но когда-нибудь с каждых глаз спадают шоры.{510}
Я очень хорошо помню, как впервые столкнулся с этими песнями Роберта Уайятта. Много лет тому назад я под утро в очередной раз доехал автостопом до Риги; как-то добрался по какому-то адресу, который у меня был, в неизвестный мне дом, к неизвестным людям, которые приняли меня и приютили на остаток ночи, чем-то накормили, напоили и – более того – дали наушники (чтобы не будить остальных спящих, которых там было достаточно) и поставили мне «Rock Bottom».
Роберт Уайятт и Альфреда Бенге (Alfreda Benge)
Эффект был действительно потрясающим; лучшего в тот момент просто не могло произойти. Такого я еще не слышал; как будто эти звуки – из совершенно другого мира, где музыка не связана нашими правилами, где она обладает совершенно другой степенью свободы и напрямую выражает то, что чувствует сердце. Уже гораздо позже я прочел в какой-то рецензии: «Возникает ощущение, что Уайятт на протяжении этого альбома заново изобретает саму идею музыки».{511}
Понятно, что говорить по поводу музыки совершенно бессмысленно; да это и не нужно. Но иногда можно позволить себе поставить что-то на проигрыватель и сказать друзьям: «Вы просто послушайте. Забудьте на сорок минут ваши идеи, ваши концепции, ваши представления о том, как должна звучать музыка. Просто послушайте». Мало что есть в мировой музыке печальнее него и мало что – страннее и прекраснее. Несмотря на все годы, прошедшие с того времени, «Rock Bottom» остается в единственном числе – шедевром вне всякого времени, ни на что не похожим; действительно «завораживающим путешествием».{512}
«Kind Of Blue»
«Kind Of Blue» – альбом пятидесятилетней выдержки, названный «определяющим моментом музыки XX века», – как всякое хорошее вино, становится с годами все лучше.
«Музыка великого джазового трубача Майлса Дэвиса – особенная, уникальная, по-своему прекрасная, – как сказано про нее в «Историях Барда Бидла»[37]. – И за 50 лет не найдешь подобной».{513}
Джон Колтрейн
«Kind Of Blue» считается подлинным шедевром и величайшим джазовым альбомом всех времен и народов. Это один из тех редких альбомов, которые, сразу получив статус классики, со временем лишь набирают свою ценность. Про него пишут книги, его называют святыней, говорят, что, «подобно Библии, экземпляр альбома „Kind Of Blue“ должен быть в каждом доме». С самого начала он считался совершенством и по сей день остается самым известным, самым распространенным и самым продаваемым джазовым альбомом.{514}
Билл Эванс
Вероятно, в момент его записи звезды встали как-то особенно благоприятно. «Kind Of Blue» был записан в 1959 году, в один из самых плодотворных периодов джаза, одним из самых великих джазменов истории с фантастическим составом, включающим в себя Джона Колтрэйна (John Coltrane) и Кэннонбола Аддерли (Julian «Cannonball» Adderley) на саксофонах, Пола Чемберса (Paul Chambers) на контрабасе, Джимми Кобба (Jimmy Cobb) на барабанах и Билла Эванса (Bill Evans) с Уинтоном Келли (Wynton Kelly) на фортепиано. Все великие собрались в одном месте. И, как это часто бывало с Майлсом, записано все было практически без репетиций, с первого раза[38].