— Ты и теперь будешь разводить свою мещанскую мораль? — насмешливо спросил Уолтерса лейтенант Гордон, не отрываясь от экрана.
Джонни молчал.
А наступление продолжалось. Танки шли, словно бездушные металлические чудовища, не знавшие ничего, кроме простой цели — разрушать, уничтожать, убивать. За ними продвигалась пехота, своим напором окончательно закрепляя победу. Танки уже проехали дальше и их не стало видно на экране. Зато можно было наблюдать спокойную работу пехоты и связистов, которые устанавливали легкие пулеметы, проводили связь, закрепляясь на захваченном участке.
Победа была безусловной. Советские части отступали в глубь страны, оставляя в руках Первой армии передовые линии обороны. Их преследовали самолеты, их уничтожала артиллерия, их поливали свинцовым дождем скорострельные механизированные пулеметы, выдвинутые вслед за наступлением танков пехотой Первой армии. Возможно, сопротивление было бы гораздо сильнее, если бы не внезапность нападения… Старый седоусый генерал Древор был прав: ни минуты ожидания, ко всем чертям дипломатию, слово предоставляется оружию и машинам!
Дик Гордон переходил от экрана к экрану. Повсюду войска Первой армии одерживали бесспорную победу. Правда, большой прорыв был достигнут только на трех участках, где наступление возглавляли прыгающие танки Ричарда Гордона. Однако и на других участках советские части отступали…
В наблюдательный пункт быстро вошел курьер. Он искал Гордона. Курьер остановился у дверей и, приложив руку к фуражке, доложил:
— Господин лейтенант, вас немедленно вызывает генерал Древор. Он в своем кабинете, в штабе.
— Хорошо.
Большая карта пограничной полосы занимала почти всю стену кабинета генерала Древора. Сам он сидел за столом и следил за ловкими движениями своего адъютанта, прикалывавшего булавками красный шнурок к карте. Граница на карте была обозначена прерывистой черной линией. Красный шнурок, который извивался с севера на юг, отмечал фактическую границу после сегодняшнего победного наступления. Красный шнурок извивался неровно, он углублялся языками в глубь территории Советского Союза, и самыми глубокими клиньями были участки, на которых атаковали прыгающие танки.
Генерал Древор приветливо встретил Дика Гордона:
— Очень рад вас видеть, лейтенант. Прежде всего, хочу от всего сердца пожать вашу руку, руку человека, благодаря таланту которого мы имели возможность сегодня использовать такие замечательные машины. Взгляните на карту: эти глубокие прорывы большевистского фронта — результат прекрасной работы ваших прыгающих танков.
Он тяжело встал, торжественно пожал руку Дика и вновь опустился в кресло. Дик чувствовал себя немного неловко: он не привык к подобным излияниям старого генерала. Адъютант тем временем заканчивал закреплять рядом с красным шнурком такой же черный, показывавший расположение позиций Первой армии. Этот шнурок словно догонял первый, он отталкивал его все дальше и дальше на восток, порываясь отрезать самые большие куски карты своими резкими изгибами.
— Меня беспокоит лишь отсутствие каких–либо сведений об операции генерала Ренуара, — продолжал Древор, — за свой фронт я уверен. Вы ничего не получали от генерала Ренуара, лейтенант?..
Нет, лейтенант Гордон не знал ничего. В конце концов, оно и не удивительно: прошло всего несколько часов с начала общего наступления.
— И еще одно. Донесения говорят, что наступление прыгающих танков разворачивается дальше. Следовательно, есть опасность отрыва передовых частей от общего фронта наших позиций. Я знаю, что радиус действия ваших танков довольно большой, знаю и то, что они могут не бояться мелких атак, они достаточно хорошо вооружены и бронированы. Однако… что вы думаете по этому поводу, лейтенант?
— Было бы большим легкомыслием, господин генерал, если бы я осмелился высказывать свои мысли по поводу оперативной деятельности танкового отряда, ибо моя компетенция — техника.
Уже заканчивая фразу, Дик Гордон почувствовал, что она звучит неучтиво: он должен был сказать, что думает, раз уж его спросил сам Древор. Однако генерал не заметил этого: он был занят своими мыслями.
— Да, — продолжал он. — Конечно, ваше дело — техника. На сколько километров они углубились, адъютант?